Главный литературный консультант, угадайте с трех раз, кто это был из нашей любимой свиты Мефистофеля – правильно кот Баюн – это он питал слабость к классической литературе, и терпеть не мог макулатуры, расправляясь с ней безжалостно. И у него были на то основания, последним, кого он на Парнас затащил, сами знаете, кто был.

Так вот, заглянув в ИД (почти Ад) Захара Оболенского, Рыжий был потрясен (оказывается его еще что-то могло потрясти) тем количеством и тем качеством книг, которые там были. Что греха таить, у других – то на тысячу макулатуры выходила одна приличная книга, а у Захара каждая седьмая, такая, что не хочешь – купишь или украдешь.

Рыжий прихватил с собой целый рюкзак для первого знакомства, и знал, что зайдет еще без всякой навязчивой рекламы. Реальность превзошла все ожидания, и скоро таинственный читатель круглых очках поселился в одной из уютных комнат, где днем работали литературные рабы, а ночью кот Ученый читал вышедшие в свет книги. Это вам не нехорошая квартира и не библиотека даже, это самая пуповина зарождения и появления на свет книги – место уникальное, таинственное, и правит там Книжный дух, Домовые отдыхают и нервно курят свою махорку.

Вот с одним из таких, особенно влюбленных в Захара Книжных духов и столкнулся однажды Рыжий.

№№№№№№№№

Что случилось между духами, сказать трудно, но ничего плохого точно не случись, уж поверьте. Только с той поры наш Захар окрылился, и стал он писать стихо-творения, очень хорошие стихотворения, в каждом из них была та искра, которая заставляет поэтический текст жить и дышать, чаровать других. Захар сначала не поверил в то, что такое с ним могло случиться, и ненароком подбрасывал рукописи со стихами то одной, то другой из своих сотрудниц. А потом слушал, уединившись в кабинете, что они говорят о прочитанном. Захар мог им доверять, потому что нигде не было намека на то, что это его рукописи.

Да за глаза о своем патроне, особенно Поэте, девицы говорят такое. Уж если даже их обожаемый Булгаков поэтов не любил, то, что говорить об остальных… А все они любили Булгакова, и все им сотворенное, по такому принципу Захар их и набирал. Одним словом, все единогласно решили, что появился новый гений, пророк, властитель дум. Эти слухи дошли и до Баюна с Мефистофелем, которые не могли остаться в стороне от такого события.

– Что ты о том думаешь? – спросил Рыжий у Мефи, листая рукопись.

– Думаю, что ты хорошо поработал, а Книжный дух ему помог не меньше, чем кот ученый.

Бес проявил странную осведомленность в делах творческих.

– Да уж знаю, не дурак, но что мы будем делать с отличным издателем, который Пушкиным себя считает?

Заговорщики переглянулись, и решение приняли тоже единогласно. Им никто не мог помещать, даже сам Велес, да он в то время глотал один из последних шедевров, творение великолепного испанца, названного: «Игра ангела»

№№№№№№№№№

Все газеты и другие СМИ в полдень сообщили о том, что в самом центре города на метромосту, новенький Лексус потерял управление, машине как-то удалось, не задев другие автомобили, перелететь через ограждение и рухнуть в Иртыш на полной скорости. Этот полет удалось зафиксировать камерам наружного наблюдения, которых там был значительно больше, чем ГАИшников в городе. Как выяснилось, за рулем машины находился успешный издатель Захар Оболенский, и тело его из машины вытаскивали водолазы… Но это все суровые будни, а вот душа Поэта тут же поднялась на небеса, постаравшись забыть о том, что только что происходило на земле.

Захар поднимался все выше и выше, ощущая упоение в полете и понимая, что вот сейчас он и напишет свои лучшие строки. Но пока он просто наслаждался простором, голубым небом и серебристыми облаками, которые становились все ближе и ближе. Радостно подумал поэт о том, что не нужно до позднего вечера сидеть в кабинете, а можно отправиться на свидание с Ксюшей, его самой талантливой лит. рабыней на которую он положил глаз, да все никак не мог заняться делом. Вернее, делами они оба занимались, а вот тем самым, из-за которых рождаются стихотворения, а то и целые поэмы – не мог, времени катастрофически не хватало. Да и побаивался немного, ведь говорили же Блоку, что прекрасная дама не должна становиться любовницей, или женой. Да и не важно кем, она должна быть далека, как самая яркая звезда. Вот и медлил поэт. А ведь теперь времени у него было больше, чем достаточно.