«Я категорически и совершенно категорически требую отпустить меня в отпуск по трем причинам», – эмоционально начиналось заявление. Дальше шли вовсе не три причины, а штук двадцать пять, среди которых затесались:

«3. Нервная чесотка от одного вида студентов с риском академической эпидемии.

7. Повышенный аппетит на занятиях. Что приводит к ужасным, не побоюсь этого слова, трагическим последствиям. Студенты заливают слюной все электрические цепи, глядя, как я алчно поглощаю один бутерброд за другим. А это, в свою очередь, приводит к последующим взрывам и порче казенного имущества. Не говоря уже о драке за случайно забытый мной на столе бутерброд с ветчиной. После нее в лаборатории не осталось ни одного целого стула – студенты колотили ими друг друга. Ни одного целого стекла – каждый, завладевший бутербродом, стремился выброситься в окно со своей законной добычей».

Похоже, выходить в окно, не заботясь о том – открыто оно или закрыто – тренд Академии Войны и Мира.

«11. Нервные махи головой, из-за чего коса тоже мотается из стороны в сторону. Именно поэтому половина студентов вверенной мне группы ушли с занятия с фингалами, а вторая половина – с более серьезными повреждениями. Бедняги пытались уклониться, забыв, что сидят за партами, а на партах стоят установки. У многих сломались челюсти, у некоторых – вылетели зубы.

12. Случайные ежедневные опоздания на работу из-за непомерной слезливости на нервной почве. Не могу же я, мужчина, истл, явиться на занятие весь в слезах от своего жалкого вида. Синяков под глазами и унылого оскала».

И это я еще далеко не все пункты зачитала.

Ближе к нижней части доски шли цитаты из лекций под названием: «Чему мы их учим».

Нежная:

«Если погладить кота по шерсти много-много раз, он ответит вам током любви».

Трогательная до слез:

«Если электрический провод закоротить, он замкнется в себе…»

Двусмысленная:

«Силу трения проще всего изучать на личном примере, ощущая, как тела нагреваются, потираясь друг о друга».

Многообещающая:

«Не бойтесь раскалить диэлектрик добела, он проводит вас в ток…»

Страстная:

«Деформация – это проникновение твердого тела в мягкое с обязательным нагревом мягкого внутри…»

И уже совершенно бесстыдная:

«Энергия дефлорации вычисляется по формуле…»

И, наконец, отчаянная:

«Если сломать проводник пополам, полупроводник получить сложно, а вот от меня по башке – запросто».

Жаль, я не успела прочесть выдержки из докладов и жалоб преподов под заголовком «О времена, о нравы».

Уже первые нарезки запомнились надолго.

«Глава 7. Рационализаторское приложение студентов.

Доклад о хождении студентов в позор…

Доклад о хождении студентов в зазор…

Доклад о хождении студентов в кругозор…»

Слово «дозор» у автора хронически не получалось.

«Лобовым ударом я открыл студентам глаза на все моменты импульса сразу».

«Мне пришлось трижды взрывать горючие смеси, чтобы студенты начали заикать простые правила».

«Если вы в химической лаборатории, и что-то взорвалось, первым делом проверьте – остались ли вы живы. Вторым делом проверьте – все ли части тела на месте… И если даже вы не выжили, не отчаивайтесь! Найдите позитивный момент. Вам не придется сдавать зачеты и экзамены».

«Я составил план лабораторных роботов…»

«Я подорвал занятие, только чтобы сбегать в буфет за водой…»

«В аудитории парил порядок…»

«Я порвал студента, чтобы вставить ему формулу…»

«Студент слишком долго вытирал с тоски…»

Под заголовком «Что может быть скромнее?» висели семь сканов тех самых частей тела, которые, по заверению Вархара, он очень даже часто мыл.

Над ними красовалось пояснение, набранное ну очень жирным, очень красным и очень наклонным шрифтом.