Когда за Епремяным закрылась дверь, следователь снова выпятил губу, потом втянул ее и изрек: «Ну?». Артём развел руками. Следователь вздохнул. Дверь без стука открылась. Вошедший начал говорить на английском, дошел до стола, пожал следователю руку, бросил взгляд на бумаги на его столе, и спросил: «Что за Тутанхамон?». Не дожидаясь ответа, он передал следователю пакет и вышел. Следователь с минуту рассматривал фото на своем столе, потом сказал: «Тём, я, что, так изменился»? Артём, который после Тутанхамона начал медленно покрываться потом, выбросил себя в реальность, отметив, что фраза следователя была какой-то женской. Тот ухмыльнулся и сказал: «Впрочем, не будь здесь написаны твои имя-фамилия, я бы тоже тебя не узнал».

– Котик! – подскочил Артём. – Надо же! Черт! Сколько лет прошло! Я же в классе шестом уехал. Черт, и где встретились!

– Да, уж, – улыбнулся тот в ответ, – и. главное – как! Точнее, как всегда на поле боя.

– А что с Алкой?! – это они сказали одновременно и рассмеялись, уже не сдерживая себя.

– Ладно, брат, – сказал Котик, – формально у нас к тебе претензий нет, Передай, пожалуйста, стакан и папку. Спасибо. Пойдем, посидим где-нибудь. Да, вот здесь распишись. Никуда не уезжаешь? Если что, я позвоню, зайдешь, да? ОК, пошли.

– Слушай, Котик, а можно я возьму одно фото…. Тутанхамона?

– Хочешь ему…

– Нет, просто интересно.

– Ты, что, знаешь его? Ладно, только обещай без самодеятельности. Бери.

Они вышли.

Мишка – знакомый дизайнер – отсканировал фото «Тутанхамона», которое дал ему Артём, рядом поместил фото с изображением настоящего Тутанхамона и резюмировал: «Фигня».

– Ладно, – вздохнул Артём, – давай, нахлобучь на моего фараона атрибуты с настоящего и, вообще, поколдуй над лицом. Он курил, изредка давая Мишке ЦУ (ценные указания), на которые тот фыркал, хотя и внедрял. Наконец, не выдержал: «Бред! Не притягивай за уши. Совсем другое лицо». Артёму ничего не оставалось, как согласиться. Он вышел от Мишки, думая о том, почему его так заклинило на Тутанхамоне. На мобиле прорезался номер Котика. Артём вздохнул, понимая, что хорошего ждать не стоит. Нарочитое безразличие в голосе следователя, приглашавшего выпить пива, не обмануло. Приглашение было не из дружеских, а из тех, от которых нельзя отказаться.

После обмена репликами о джазе – обязательными в ереванском кафе «Поплавок», Артём сказал: «Братан, конечно, чем лучше актер, тем длиннее он держит паузу, но, давай не будем играть в Раскольникова и Порфирия Петровича».

– Я сличил отпечатки пальцев, – сказал Котик. И потому, что он обошелся без предисловий, и сам его тон не оставляли сомнений – он в шоке, но иллюзий о «сотрудничестве» не питает. Артём закурил: «Мне нечего тебе сказать». Котик кивнул, словно подтверждая, что иного не ждал и положил перед ним распечатку. На одной был «Тутанхамон» – снимок, сделанный журналистом с Артёма в коридоре ментовки, на другой – фото настоящего с барельефа с изображением фараона.

– Тутанхамон, – выдохнул Артём.

– Эхнатон, – поправил Котик, – Он же – Аменхотеп, он же муж небезызвестной Нефертити, он же – великий реформатор, он же…

– Черт! – Артём со злостью раздавил в пепельнице окурок, – а меня заклинило на Тутанхамоне.

– Стандарт мышления, – без иронии и превосходства сказал Котик, – Лицо на фото было фараонское, а самый хрестоматийный для большинства – это Тутанхамон. Поэтому Алекс так отреагировал. А в тебя засело. Значит, и тебя…

Мобильник Артёма заверещал, сообщая о месидже от Ады. Артём прочел: «Эхнатон». Она переслала и фото.

– Ведьма, – сказал Артём, – а она откуда взяла?