Ну, не озеро, конечно, а долгая поверхность воды, почти окружность, почему-то выпуклая. Мы стали на берегу, и я спросил:

– Это как?

– Это только в максимум таянья. То есть не озерцо, а набух, я ж тебе сказал. Через пару недель спадёет, опять будет речей как ручей. А сейчас набухло, растеклось по низинке. Как блюдце, да? И прет, прет! Пёрло. Выпуклый мениск, так это называется в гидродинамике, в отличие от вогнутого. Физики, чего они только не придумают! Будто вода выпрыгнуть хочет из самой же себя, тужится. Набухает, как тесто в опаре. Или это как линза, да? А в ней небо отражается. И увеличивается.

Да, про небо – это точно. Небо висело в этом озерце, холодно отражаясь в нем. Андрей хмыкнул:

– Хочешь быть счастливым? Стань между ними и загадай желанье. То есть повисни между небом, которое сверху, и небом в воде. Понял? Как это принято у людей: если стать или сесть между двумя людьми с одинаковыми именами и загадать желанье, то сбудется. Могёшь, поэт? Али летать разучился?

– Мало выпил, чтобы летать. Всего-то два глотка виски.

– А, ясно. Намекаешь? А по трезвухе – что, никак? Какой же ты поэт?!

– Может, и никакой.

– Брось! Это кто ж знает, кто ж знает, покуда ты живой? Вот помрешь – и выяснится, да не на поминках, а много после. Впрочем, это банальная истина… Ну, насмотрелся на чудо этой весной? Тогда пошли, если летать не будешь…

Все-таки я промок. Не то чтобы очень, но носки оказались мокрыми. Андрей кинул мне пару своих, шерстяных, валявшихся на печке. Они были еще теплыми.

– А у тебя?

– У меня нормально. Я ж в сапогах. Незаменимое произведение – яловые сапоги. Это не кирза какая-то. И не твои ботинки. Ладно, одевайся, и ужин готовить будем, уж вечер. Сейчас печь залажу по такому случаю. А ты, будь другом, сходи в сени и притащи оттуда бутылку твоей водки, я туда ее поставил, чтоб тут не грелась, а еще захвати полешек, сколько донесешь. Только бутылку не разбей по дороге!

Конец ознакомительного фрагмента.