– Понял, понял! – с облегчением закивал понятливый Каток.

Самое главное, что он хорошо понял, это то, что его сейчас убивать не будут! А остальное – переживём! Но на всякий случай всё же уточнил:

– Это дом того мужика, что с отрезанной головой нашли? Россомахи?

– Да. Именно там ты и заляжешь на дно!

– А почему велосипед, а не мотоцикл? – совсем уж осмелел Каток. – На велике по такой грязи – никак!

– Да потому, дурья твоя башка, что тогда мне надо будет объяснять – где мой мотоцикл? А велосипед искать никто не станет! Теперь понятно?

– Понятно…

– Ну а теперь – сгинь с глаз моих!

Каток понял, что гроза миновала, немного покорячился на полу, поднимаясь с затекших колен, и вышел из комнаты. А совсем вскоре – и из дома.

Лихой с ненавистью и глубочайшим презрением наблюдал в окно сквозь водяную завесу, как его безмозглый пёс исчезает с велосипедом в дождливой ночи:

– Какой невероятный дурень, а ещё головорез! Ну, детский сад, честное

слово! Это подумать только – два здоровенных амбала не могли вытряхнуть книгу из какой-то древней старухи!

А в это время Лопоухов и Анастасия Петровна задумчиво стояли над трупом Биты и деловито рассуждали – что им теперь делать? Отступила в сторону радость от наполненного вновь колодца, они не обращали внимания на непрекращающийся дождь, да и вообще все дела враз отошли на второй план, поскольку сейчас – Бита был наиважнейшим вопросом, который требовал немедленного решения!

– Пойдёмте в дом, – позвала бабулька Семендяя через некоторое время, – там и поговорим обо всём спокойно.

Семендяй с превеликой охотой и радостью согласился на это предложение! Они вернулись в тёплую сухую избу, стянули с себя мокрую одежду, зажгли свечу, поскольку теперь света не стало во всей деревне, и, наконец, уселись за стол, готовые к обстоятельной беседе.

– Я вот что думаю, Анастасия Петровна, – начал Семендяй, – не надо нам сейчас полицию вызывать! Да и вообще, потом – она нам здесь тоже ни к чему!

– Согласна! – бабулька подпёрла сухоньким кулачком чистенькую морщинистую щёчку. Знаю я их – будут потом ещё целый год таскать нас со всякими объяснениями! Вот как сейчас помню – это ещё когда я в городе на металлоштамповочном заводе работала, – иду это я, значит, после работы к проходной и вижу, что кто-то едва ли не пудовую связку ложек приготовил, чтобы с завода вынести! Ну и сказала об этом на проходной охранникам нашим! Так потом затаскали меня по всяким начальникам – семь раз объяснительную писала! И всё-то докажи – куда шла, зачем шла да что перед этим делала?! С тех пор плюнула я на всякую бдительность – пусть хоть весь завод разворуют! Мне-то что? А тут – представляю, сколько нас из-за трупа допрашивать будут, а потом, чего доброго, ещё нас же и в убийстве обвинят, потому что всё равно других виноватых не окажется!

– Ну, такое – вряд ли… – засомневался Лопоухов. – Его же током убило, и никто в этом не виноват. Да и видно ведь, что деревом оборвало провода!

– Мало ли, что видно! Не поверят! Скажут – специально подстроили! Всё мотив искать будут! А какой мотив? Ну-ка, пошевели мозгами…

Семендяй мозгами пошевелил, но на сей раз как-то бесполезно:

– Да не было у нас никакого мотива его убивать!

– Ладно… Тогда спрошу по-другому… А у него какой был мотив волочиться сюда в такую собачью погоду? – дала наводящий вопрос неугомонная бабулька.

– И какой же у него может быть мотив? – всё ещё не понимал Семендяй.

– А прямой! – торжествующе подняла бабулька указательный пальчик. – Кто могилку-то колдуна раскопал, а, Семендяй Симеонович? Дальше кумекай! Ведь этот дохлый придурок с Лёнькой Лихим в одном доме живёт, а Лёнька-то сам да-а-а-вно эту книжонку искал! Вот и придётся Вам, Симеоныч, все эти мотивы для убийства в полиции показывать! А Вам это надо?