Все присутствующие начали говорить одновременно и очень быстро перешли на крик, полный гнева и возбуждения. Тогда Розмари поднялась и громко сказала:

– Довольно!

И, подчинившись ее власти, все затихли.

– Хоть один из вас видел десять миллионов долларов наличными? Хью прав. А еще он прав в том, что нам нужно позвонить в полицию. Но, – и она подняла вверх указательный палец в знак того, что еще не договорила, – решить должны Эйдан и Шарлотта. Мы все любим Кейтлин, но она их дочь. Мы с Хью достанем деньги. Эту часть мы берем на себя, – обратилась она к Хью. – Хоть скоро дом и будет твоим, но он еще принадлежит мне. Поэтому мы сейчас пойдем в кабинет твоего отца и сделаем то, что должны, не мешкая.

Заварите Шарлотте чай, – продолжила Розмари. – И я уверена, что у кого-нибудь из вас найдется снотворное. Учитывая ее душевную организацию, было бы хорошо, если бы кто-нибудь уговорил ее принять снотворное и поспать.

– Я заварю чай, – кивнул Эйдан. – У Шарлотты есть таблетки. Я прослежу, чтобы она их приняла. Но сперва я снова попытаюсь уговорить ее вызвать полицию. Потому что я согласен с тобой. Но если что-то случится…

– Будем решать проблемы по мере их поступления. – Она подошла к Эйдану и взяла его за руки. – Мы с твоим отцом найдем нужную сумму. И все мы сделаем так, как решите вы с Шарлоттой.

– Бабушка. – Он прижался щекой к ее руке. – Мой мир. Кейт – смысл моей жизни.

– Я знаю. Нужно держаться, ради нее. Хью, давай соберем деньги для этих негодяев.

Кейт медленно пришла в себя. Голова у нее просто раскалывалась: она зажмурилась и свернулась калачиком, желая оттолкнуть боль. В горле пересохло, а живот бурлил так, будто ее вот-вот вырвет.

Но она этого не хотела, совсем не хотела.

Она хотела к Нине, к папе или к маме. Чтобы кто-нибудь прекратил все это.

В кромешной темноте Кейт открыла глаза. Что-то было не так. Ей было очень плохо, но она никак не могла вспомнить, когда успела заболеть.

Кровать была какой-то странной: жесткой, с грубыми простынями. У нее было много кроватей в самых разных комнатах. Одна дома, одна у бабушки с дедушкой, у прабабушки и прадедушки, у…

Нет, она вспомнила, прадедушка умер. И они собрались, чтобы почтить его память. Игры, она играла с другими детьми. Пятнашки, разные трюки, прятки. И…

Тот человек, который возник у тайного укрытия. Она что, упала?

Она резко села в кровати, и комната закружилась. Кейт позвала Нину. Нина всегда была рядом. Постепенно глаза привыкали к темноте. Незнакомая комната. Кейт выбралась из кровати. В тусклом свете пригоршни звезд и месяца она разглядела дверь и бросилась к ней.

Но она оказалась заперта, и Кейт заплакала, принялась стучать и звать Нину.

– Нина! Я не могу выбраться отсюда. Мне плохо. Нина. Папочка, пожалуйста. Мама, выпусти меня, выпусти.

Решив, что ее крики еще могут пригодиться, мужчины записали их на диктофон.

Внезапно распахнувшаяся дверь сбила Кейт с ног. В комнату из коридора ворвался свет и выхватил из темноты лицо жуткого клоуна с острыми клыками.

И когда Кейт закричала, клоун рассмеялся.

– Глупая, тебя никто не услышит, так что закрой рот, а то я оторву тебе руку и съем ее.

– Тихо, Пеннивайз.

И в комнату вошел оборотень. Он прошел мимо Кейт, которая в ужасе отползла назад на локтях, и поставил на кровать поднос.

– Здесь суп и молоко. Ешь, пей, иначе я волью их тебе в глотку, пока мой приятель будет тебя держать.

– Я хочу к папе!

– Ой, – издевательски засмеялся тот, которого звали Пеннивайз. – Она хочет к папочке. Как жаль, что я уже порубил его на куски и скормил свиньям.

– Захлопнись, – перебил его оборотень и повернулся к ребенку. – Слушай внимательно, мразь. Ты ешь то, что мы даем тебе и когда даем. Туалет там. Если будешь хорошо себя вести и не устроишь беспорядок, то скоро поедешь к папе. А если будешь вести себя плохо, то мы сделаем тебе очень-очень больно.