– Аня! – возмутилась Аллочка, прикрывшая от ужаса глаза и не обратившая внимание на движение сестры и реакцию мужа. – Что ты такое говоришь! Ты же ничего не знаешь!

– Может, и не знаю, а может, и наоборот… – подумала Анна, которая отлично видела, как зять в соседнем посёлке активно, шустрыми перебежками следует за одной симпатичной особой, выказывая ей знаки внимания. По неприятному для зятя совпадению особу эту Аня отлично знала – когда-то вместе работали…

Зять, решивший, что змеюка Анна просто блефует, старательно изобразил оскорблённую невинность и начал многословно рассыпать свои «диагнозы», так утомив Анну, что та решила было ещё раз намекнуть непрошибаемому Воронову-старшему о том, что реально осведомлена о его поползновениях, а потом уже перейти к запланированной ссоре. Но тут к разговору присоединились новые участники.

Нет, звероколлектив и так стоял вокруг тесным кружком и внимательно слушал людскую беседу. Зайчик и вовсе внимательно присматривался к тылам неприятного субъекта, но, увы и ах, тот был типом знакомым и к забоданию запрещённым. Козы, как животные умные, презирали Воронова-старшего на расстоянии, зато вывалившиеся из загородки гуси подобными странностями не страдали.

Гусь вообще птица логичная. Вот стоит кто-то на родимом дворе и гундит на хозяйку. Ну, когда калиточка закрыта, с этим ничего не сделаешь, разве что поорать можно, а вот когда есть возможность выйти и разобраться с этим гундюком на месте, какие могут быть причины для того, чтобы отказывать себе в этом удовольствии? Правильно, никаких! А раз так, то пора бы и пощупать, из чего это такие ушлые пришельцы сделаны?

Воронов-старший с жаром, абсолютно несвойственным сердечникам, горячо доказывал, что он очень болен. Когда ощутил исключительно чувствительный щипок в области лодыжки, заорал, подпрыгнул, лихо развернувшись в воздухе так, что самому Цискаридзе не стыдно было бы…

– Милый, что? – ахнула перепуганная Алла.

– Ааааааа, – содержательно ответил милый, узрев в собственных тылах гусиный десант. – Аааааагуси!

– Они самые! – хмыкнула Анна Ивановна, с любопытством наблюдая за рывком зятя, схватившего длинную и тонкую палку, которую Анна собиралась подставить под головастый подсолнух, и рванувшего за гусями вокруг собственной машины. – Прямо вылитый сердечник… – пробормотала она.

– Аня, останови их! – стонала Алла. – Останови, у него же сердце!

– Да это же не гуси за ним бегут, а он за гусями… – пожала плечами Анна Ивановна. – Да как ты не понимаешь, здоров он! Здо-ров! Более того, ты сама можешь в этом убедиться, ведь у вас же не строго следят за медицинскими картами. В следующий раз, когда он притащит карту домой, сама возьми и посмотри! Но я тебе точно говорю, что ни один человек, у которого нехорошо с сердцем, так носиться не станет, а он, глянь, ещё шустрее бежит!

– Ой, это же теперь его гуси догоняют! – переживала Алла.

– Ну, а чего он хотел? Они никогда просто так не сдаются. И да… Аллочка, учти… Ты сама можешь и шнурки мужу гладить, и каждый день полный набор свежих блюд ему готовить, а то он же вчерашнее не ест. Вчерашнее только Андрею можно было отдавать… И занавески стирать раз в три недели, а то там пыль, и супругу твоему неприятно. И выщипывать мельчайшую травинку на дорожках, я уж про грядки молчу. Это всё твоё дело и твой выбор, как жить. Только не лишай Андрея возможности сделать его выбор в жизни, не тащи его назад и не взваливай на него больше, чем это нужно и возможно!

К сожалению, усилия Анны достучаться до сестры были напрасны. Алла Ивановна думала только о том, чтобы спасти вопящего супруга от гусей, так что она гневно глянула на собеседницу и кинулась в гусиное стадо, гневно размахивая сумочкой и крича: