Когда Гоша отключился, Георгий Георгиевич спросил Элину Виленовну:

– Ты чего сигнализировала?

– Ты не представляешь, на какой след мы вышли, – прошептала она. – Рехнешься, когда узнаешь.

– Говори.

– Не кабинетный разговор.

– Выйдем.

В шкафу за спиной Георгия Георгиевича умещался небольшой лифт на двоих. Стоять в нем можно было только прижавшись. Георгий Георгиевич уткнулся носом в живот секретарши, а она поглаживала ему затылочек. Георгию Георгиевичу было щекотно и сладко.

Лифт поднял их в зимний сад, на крышу здания МУФРа, откуда открывался вид на площадь Белорусского вокзала.

Там воняло бензином, стоял шум и треск от машин, толпившихся внизу, рядом ревела потоками автомобилей Тверская улица. Площадка зимнего сада была огорожена железным забором, покрашенным в ржавый цвет, чтобы снаружи не догадались, какое богатое учреждение таится в здании между Третьей и Четвертой Брестскими улицами.

– Надо отсюда переезжать, – сказал Георгий Георгиевич. – А то отравимся.

– Нельзя переезжать, – возразила Элина Виленовна. – Зато здесь нам никто не завидует. Думают, что мы еле-еле концы сводим.

– Докладывай. – Георгий Георгиевич не любил разговоров на неприятные темы. Он хотел, чтобы вокруг все были довольны, а он счастлив.

– Это она, – сказала Элина Виленовна. – Из породы Василисы Прекрасной. Слыхали?

– Что-то в детстве мне говорили, – согласился Георгий Георгиевич. – Напомни.

Надо сказать, что сказок Георгий Георгиевич не выносил. Там все были богатыри и рыцари. А толстому мальчику небольшого роста даже в дураках места не находилось.

– Это Царевна-лягушка. Их и раньше было немного, а в наши дни, по моему мнению, они вымерли окончательно. Оказывается, одна осталась. Сидит в болоте, отличается от обычных лягушек только бриллиантовой короной на голове, но если ее отыщет добрый молодец, она превращается в царевну.

– И что же?

– А то, что может стать женой доброго молодца и дать ему полцарства.

– И у моего Гоши есть шанс? – обрадовался Георгий Георгиевич.

– Не он нашел царевну… нет, не он… – Элина Виленовна задумалась, потом потрепала своего шефа по пухлой, в красных жилках щеке и добавила: – И вообще, мне вся эта история не очень нравится. Похоже на инсценировку. И лягушка не настоящая, и принцесса не та. Надо проверить корону. Если она из стекла, а тем более фабричной работы, значит, они нас разыгрывают. Но если корона настоящая, значит, есть шансы.

Георгий Георгиевич понял далеко не все. Поэтому спросил свою секретаршу:

– Элина, скажи искренне, этот случай может быть связан с нашими планами?

– На это я надеюсь, – сказала Элина, – и от этого трепещу.

– Значит? – прошептал с надеждой ее шеф.

Элина отогнала осу, которая вертелась рядом, и крикнула ей вслед:

– Лучше не возвращайся!

– А я все слышала! – завизжала оса издали.

– Нигде покоя нет, – вздохнула Элина.

– Враги или конкуренты? – спросил Георгий Георгиевич.

– Конкуренты, – ответила Элина и продолжала: – Эту корону надо добыть, чего бы нам это ни стоило. И ваш мальчик этого не сможет сделать.

– Мой Гоша? – Георгий Георгиевич хотел было рассердиться, но вспомнил, как он любит своего сына и поэтому хочет ему безопасного счастья. Поэтому он сказал: – Высылай ему подмогу. Можешь взять мой вертолет.

– На электричке надежней, – сказала Элина.

– На вертолете скорей. И научись, наконец, подчиняться!

– Слушаюсь, шеф, – проворковала Элина.

А когда Георгий Георгиевич первым пошел к лифту, она спросила вслед:

– Хотите послушать идею, как добыть завтра же пятьдесят семь миллионов долларов?

– Хочу, – сказал Георгий. – Если это, конечно, законный путь.