«Ну и дела», – только и успел подумать Иван Семенович, сраженный неожиданной страстью жены наповал – иначе не скажешь. Немного спустя, уже изможденный, засыпая, он подумал: «Да, Глаша права, солнышко мое совсем странное, но оно и к лучшему. Такой, пожалуй, она мне больше нравится. Так можно жить».

Однако Липочка не могла с ним согласиться. Она-то как раз думала, что так жить нельзя. Прижимая ночную рубашку к груди, она лежала и сокрушенно размышляла: «До чего я дошла, устроила вакханалию в присутствии постороннего человека. Это бесстыдство, настоящий разврат, но разве был у меня другой выход?»

На этой мысли она успокоилась, надела ночную рубашку и заснула, очень рассчитывая на то, что Роман поймет ее и не осудит; ведь спасала она его. Ночные казусы так измотали Липочку, что теперь уже бедняжка крепко спала без всяких сновидений. Можно представить как она рассердилась, когда вдруг почувствовала новое движение одеяла. Сунув голову под кровать, она прошипела:

– Почему вы мне спать не даете? Это свинство. Я к вам со всей душой, а вы злоупотребляете.

Роман с ней согласился:

– Да, вы очень добрая женщина, а я неблагодарная свинья, раз доставляю вам беспокойство.

– Беспокойство? – громко изумилась Липочка и, с ужасом оглянувшись на храпящего мужа, прошептала: – Это очень мягко сказано: вы меня просто терроризируете. Чего вы хотите на этот раз?

– Всего лишь воды.

– Ах, воды, – с облегчением вздохнула Липочка. – Здесь где-то был полный стакан, Ваня мне приносил. Но куда он его поставил?

Она пошарила руками по тумбочке, не нашла и вспомнила:

– Стакан на полу с другой стороны кровати. У Вани привычка все ставить на пол. Поищите сами, вам это проще сделать.

– Да-да, конечно, – согласился Роман.

Секунду спустя раздался шорох, грохот и легкий шелест ругательства.

– Что случилось? – с раздражением поинтересовалась Липочка.

– Вы говорите стакан? – утратил вежливость и Роман. – Это же не стакан, а целая пивная кружка. Я ее опрокинул. Теперь здесь море воды: литр, не меньше. Но напиться я все же успел.

– Море под кроватью? О боже!

– Не волнуйтесь, вода мне не мешает. Спасает надувной матрас. Слава богу он непромокаемый.

– Спасает вас, – возмущенно констатировала Липочка. – А кто спасет мой паркет?

Она нехотя покинула постель, вооружилась шваброй и принялась протирать пол. И тут, как назло, проснулся Иван Семенович. Точнее, он не сразу проснулся, а сначала сквозь сон, приоткрыв один глаз, обнаружил в комнате странное видение: нечто косматое в просторном белом и на метле. Разумеется за метлу Иван Семенович принял швабру, а жену свою, Липочку, соответственно за ведьму. Желтухин был материалист и нечистой силы не боялся обычно, но на этот раз почему-то он громко закричал, от чего и проснулся. Проснулся, включил свет и лишь тогда понял, кто стоит перед ним: его ненаглядная женушка, солнышко, радость, мышонок… Иван Семенович умилился. Липочка же, парализованная криком супруга, застыла со шваброй в руках, не в силах сказать ни слова. Желтухин понял, что она чрезвычайно напугана и спросил:

– Что случилось?

Жена молчала. Тогда он зашел с другой стороны:

– А швабра тебе зачем?

– Решила полы протереть? – машинально выпалила Липочка, чем повергла супруга в ужас:

– Ночью?!

– Ну да, а почему бы и нет?

Иван Семенович (в который раз) вспомнил Глашу: «Как она права, совсем мое солнышко занедюжило. Пора обращаться к врачу». Видя недоумение мужа, Липочка пояснила:

– Мне что-то не спится, Ваня, ты воду под ноги поставил, я пролила, а у нас новый паркет.

– Ах вот оно что, – прозрел Желтухин и на радостях добавил: – Раз я виноват, значит я и протру.