– Ну, не знаю, – замялся Джон. – Совесть, нравственное начало, благородные устремления…

– Вот-вот. Как раз всё это напрочь отсутствует.

Лифт остановился на уровне минус восьмого этажа. Двери плавно отворились, вновь прибывшие увидели перед собой просторное помещение, оборудованное по последнему слову техники середины следующего века. Напротив на стене висел большой экран, в центре которого Долговязый Клоп и Джон увидели уже знакомую козью иву и под деревом – пастуха Бена, играющего на свирели.

– Видеокамера даёт увеличенное изображение любой точки в окрестности пяти километров, – поймав взгляд Джона, объяснил Шеф. – Не удивляйтесь изобилию аппаратуры, всё это мы получили благодаря каналу связи с нашими друзьями из будущего.

Долговязый Клоп спросил:

– Как вы предполагаете бороться с пришельцами?

– Надо суметь остановить их, пока они не завладели хотя бы одним альтеррианцем. В прошлый раз это произошло по чистой случайности – близко к инопланетной «тарелке», заинтересовавшись, подошел местный пастух. Сработали датчики инфракрасного излучения, люк открылся в автоматическом режиме, и первый энтойк завладел сознанием Бена – так, кажется, зовут пастуха? Кстати, Эдвард, вы предупредили его, чтобы он завтра не появлялся в долине?

– Да. Он сказал, что с утра поедет в город к сыну.

– Отлично. Давайте сверим часы. – Шеф открыл шкатулку с хронометром и продиктовал: – одиннадцать часов, пятьдесят минут, двадцать секунд. До вторжения осталось двадцать четыре часа, девять минут, сорок – нет, уже тридцать – секунд.

– И всё-таки, если нельзя даже приближаться к пришельцам, как мы будем сражаться с ними? Стрелять из миномета? У вас есть миномет?

– Простой миномет здесь не поможет. Уверен, что корабль, путешествующий по вселенной, снабжён высокой степенью защиты. У нас есть другое орудие. Дело в том, что…

В этот момент высоко в небе на экране обзора возникла светящаяся точка. Одновременно все услышали нарастающий гул. Точка выросла в размерах и по форме стала напоминать тазик для мытья посуды, вид снизу. Зрители, как зачарованные, молча наблюдали из своего убежища за снижением неизвестного летательного аппарата, который не мог быть создан в этой стране в это время. Размеры аппарата оценить было сложно, и только когда он заслонил вершину соседней горы, стало понятно, что поперечник его превышает пятьдесят метров.

– Почему сегодня? Ах, я дурак! – Шеф хлопнул себя рукой по лбу. – Они и должны были прилететь сегодня, а не завтра! Я не учёл один лишний високосный год по сравнению с нашим прошлым визитом. Не всё так однозначно!

– Что будем делать, Шеф? – Эльга уже тянулась к стеклянной перегородке, за которой висели несколько скафандров высокой радиационной защиты.

Корабль – а это действительно был инопланетный корабль – садился точно в центре Кальдеворнийской долины. Коровы и овцы, напуганные рокотом пикирующего прямо на них неизвестного чудища, разбегались в разные стороны. Бен подгонял самых медлительных. В тот момент, когда корабль завис прямёхонько над козьей ивой, облюбованной накануне нашими путешественниками во времени, Бен достиг выступа скалы, скрывающей его скромное жилище, и спрятался за этим выступом. Все зрители, ставшие невольными свидетелями Посещения, замерли в напряженных позах. Казалось, даже птицы перестали петь, овцы – блеять, а коровы – мычать. В этой тишине гудение чужеродного предмета, сотворённого инопланетным гением, воспринималось особенно зловеще. Зря говорят, что гений и злодейство несовместимы. Гораздо чаще бывает наоборот.

Постепенно гудение сошло на нет, и корабль, стоявший на плазменных струях как на подпорках, плавно опустился на луг. Вернее, на то, что раньше было лугом с сочной травой – а ведь Кальдеворнийские луга повсюду в окрестности славились своими пышными травами по пояс! Коровы, пасшиеся на этих лугах, давали сладкое молоко, пчёлы, собиравшие пыльцу с местных цветов, приносили мёд, равного которому не было и не могло быть в других местах, на которых лежал отпечаток деятельности первых и последующих поколений колонистов. Природа не терпит грубого вмешательства в неторопливое течение раз и навсегда заведённого порядка вещей.