Решающая роль принадлежала здесь, несомненно, А. В. Карташеву. Она за ним и осталась вплоть до переезда Юденича на южный берег залива (август 1919). Князь Волконский, как бывший товарищ министра внутренних дел царской эпохи, был неудобен. Кроме того, за ним числились германофильские грехи. Утеман же, как крупный промышленник, мало что понимал в той «большой политике», которую предстояло делать. Что же касается остальных членов комитета, то это были преимущественно рядовые крупные промышленники, вроде, например, Ф. А. Добрынина, председателя Правления Страхового общества «Россия», или средние представители либеральных профессий, как, например, присяжный поверенный, бывший член Государственной думы Шефтель.

Несколько более выпуклое положение занимал здесь С. Г. Лианозов, которому через несколько месяцев суждено было стать главою Северо-Западного правительства и политически вести армию к воротам Петрограда. Это был относительно еще молодой человек с хорошим образованием, осторожный, вдумчивый, который умел, когда надо, хорошо говорить, но еще лучше слушать. Крупный промышленник, владелец многих миллионов в России и за границей, он, однако, отлично разбирался в том, что «то, что было – было», что возврата к старому нет и быть не может, что если в результате европейской войны мир вступил на путь широких социальных реформ, которым суждено видоизменить наш общественный строй, то этого не избегнет и Россия, раньше других проделывающая опыт социальной революции, что династия Романовых бесповоротно окончена, что спасение России идет только через подлинно демократическое Учредительное собрание без диктатуры, что земля останется у крестьян без всяких выкупов, явных или замаскированных.

На эти темы мне впоследствии зачастую приходилось говорить с Лианозовым – и, признаюсь, я встречал у него полное понимание духа времени в значительно большей степени, чем, например, у А. В. Карташева, профессора и ученого, состоявшего одно время министром в социалистическом правительстве А. Ф. Керенского. И вздорно, конечно, утверждать, как это сделал через год после описанных здесь событий в личной беседе со мной в Праге осторожный, в общем, вождь правых социал-революционеров О. С. Минор, что англичане, мол, «назначили» Лианозова главой Северо-Западного правительства только потому, что тот запродал им в Баку свои нефтяные копи и вообще способствовал упрочнению их тамошней позиции. Я тоже не стоял и не стою на одной политической платформе С. Г. Лианозовым, мы – политические противники, но мне претит заподозривать всегда противника в корысти и объяснять его действия не только классовыми и классово-психологическими мотивами, но также и обязательно сребреничеством.

Это – недостойно серьезной политической борьбы.

Когда я коснусь непосредственно ревельских событий, приведших к крушению петроградской затеи, я покажу, что С. Г. Лианозов, как и остальные члены Северо-Западного правительства, в отдельности и в целом, делали одну за другой непростительные ошибки, что они постоянно капитулировали перед генералами, в частности перед Юденичем, покрывали без нужды его грехи, что их демократические декларации, за которые Колчак и его парижское представительство их не признавали, оставались все время мертвыми буквами, потому что Юденич как военный министр одной рукой их подписывал, а другой как главнокомандующий их отменял – на фронте и в оккупированных местностях, а они, министры, не находили в себе смелости противодействовать ему и его помощникам, опасаясь провала «всего дела».

Все это верно, и за все это те несколько человек, которые непосредственно участвовали в Северо-Западном правительстве, а равно и те, кто поддерживал их пером и словом, несомненно, будут отвечать перед судом истории. Но у меня, очевидца и участника всех этих событий, знавшего всех и каждого в лицо, непосредственно с ними общавшегося, – у меня никогда не хватит ни смелости, ни злой воли сказать, что это были «сребреники».