Хлопнула дверь машины, послышался цокот каблуков.

– Я на свободе! – раздался хриплый голос Рокси. – Извините, пришлось задержаться.

Ее платье поражало воображение: оно кружилось и трепетало, словно под музыку. Лицо тоже поражало воображение, но по-другому: ко лбу ненадежно крепилось гнездо из бинтов и марли, едва прикрывая жуткие синяки. Однако Рокси была готова веселиться, как трехногая собака, которая улыбается во всю пасть и виляет хвостом, не понимая, что у нее чего-то не хватает.

– Ух ты! Привет, Рокси! – сказала Элис, стараясь не отшатнуться. – Рокси, это Боб.

– Привет, – радостно откликнулась Рокси, весьма довольная увиденным.

– Привет, – отозвался тот и осторожно добавил: – Похоже, ты сказала правду. Про нос.

– Конечно! Он сломан. Заживет недели через три. Слава богу, я ничего не чувствую, спасибо моим маленьким помощникам. – Рокси подняла флакон с болеутоляющими таблетками. – Их вроде нельзя мешать со спиртным, но я собираюсь это сделать. Прямо сейчас. Вот в этом баре. – Боб и Элис прекрасно поняли, однако она добавила, чтоб уж наверняка: – Давайте выпьем!

Надо предупредить новую соседку, что это плохая идея, подумала Элис. Вообще-то, и так понятно – видимо, всем, кроме Рокси.

Однако Боб просто пожал плечами.

– Я могу составить компанию, – сказал он.

Рокси повернулась к Элис, и в ее взгляде безошибочно читалось: «Иди домой».

Было десять часов вечера. По всему Манхэттену супружеские пары лежали в постели, уткнувшись в телефоны, и в одиночку покоряли бескрайние галактики интернета. Питтипэт взглянула на Билла. Ей удалось найти для мужа замечательный рюкзак, который доставят завтра. «Ему очень пойдет», – подумала она.

Питтипэт повернулась на другой бок. Телефон лежал на тумбочке. Она попыталась заснуть, но мысль о том, что за бортом плещется океан непознанной информации, не позволяла ей погрузиться в объятия Морфея. Она взяла мобильный и увидела сообщение.

– Здравствуйте, Марианна. – (Для тех, кто не являлся членом семьи, Питтипэт была известна как Марианна Лессер Квик.) – Это Чип из «Рок Пропертиз». Я увидел ваше письмо по поводу дома 1111 на Пятой авеню. Буду рад показать квартиру. У вас есть агент?

Питтипэт написала Чипу электронное письмо в старомодно-формальном стиле (оно начиналось: «Дорогой Чип»), а он ответил эсэмэской. Странно.

– Здравствуйте, Чип. Нет, у нас пока нет агента.

– Хорошо. Когда вы хотите прийти?

– Завтра вас устроит?

Питтипэт успела просмотреть восемь образцов обоев «под старину», которые неплохо подойдут для уборной, когда наконец пришел ответ.

– Завтра я немного занят. Могу показать в пятницу. В девять тридцать не поздно? Квартиру хорошо смотреть вечером. Оттуда самый возбуждающий вид на Манхэттен.

Слово «возбуждающий» ее взволновало. Как фамильярно. Питтипэт нашла на сайте Чипа его фотографию. Дорогая стрижка, убийственно холодные голубые глаза, как у хаски, волевой подбородок. Билл пукнул.

– Прости, – полусонно пробормотал он.

– Милый, ты занят в пятницу вечером?

– В пятницу первый день обучения. Ты сказала, вечером? Нет, а что?

– Хочешь посмотреть квартиру?

– На Пятой авеню?

Надо же, он слушал.

– Да. Риелтор предлагает посмотреть ее вечером. Говорит, оттуда самый возбуждающий вид на Манхэттен.

– Что ж, такое нельзя пропустить. – Не открывая глаз, Билл ухватился за ближайшую часть тела своей жены, до которой смог дотянуться. Питтипэт шлепнула его по руке и даже в темноте увидела, как он улыбается, засыпая.

Нет сомнений, в доме 1111 по Пятой авеню они будут счастливы. Пожалуй, в гостиной стоит разместить какой-нибудь изысканный образчик буддийского искусства. И сувенир из Колумбийского университета – например, бирюзовую вышитую подушку с короной. Что-нибудь изящное. Хорошо, когда дети растут в окружении достойных вещей. Ни Билл, ни Питтипэт не учились в заведениях Лиги Плюща