Заслышав стук костылей по паркету, я пытался придумать, что сказать сыну, когда он увидит бесчувственное тело бабушки.

– Я проголодался. – Сообщил Крис, появляясь в дверном проёме, но тут же замолчал и остановился, глядя на две наши фигуры на полу. – Что с бабулей?

– Ей нехорошо, дружок. Но ничего страшного. Скоро приедут врачи и со всем разберутся. Подожди пока в гостиной.

Но Крис зашаркал тапочками в нашу сторону, лишая бабушку ценного кислорода.

– Крис, я же попросил подождать в гостиной!

– Но я хочу помочь.

– Мы не сможем помочь бабушке. Ей нужен врач.

– Но ты ведь сказал заботиться о ней. Я ведь мужчина и…

– Делай, что я тебе говорю! – Рявкнул я, и нижняя губа сына заходила ходуном. На лице затаились обида и злость, но с этим я разберусь чуть позже. Сейчас главное, что он послушно ушёл в другую комнату и не воровал воздух Полин. Не видел, как бабушка борется за жизнь.

Пока ждал скорую, звякнул Уэйну и попросил немедленно приехать, потому что у его жены сердечный приступ. Он примчался наравне со скорой и остался с Крисом наблюдать, как парамедики загружают каталку с телом Полин в машину, как я забираюсь следом, и мы укатываем в сторону больницы под раздирающий сердце аккомпанемент мигалок.

Я ждал уже сорок минут, но никто не выходил, чтобы сообщить мне о состоянии тёщи. Уэйн звонил трижды, но я не мог его ничем обрадовать. Но хотя бы не мог огорчить. Второй такой потери немногословный и чувствительный Уэйн не переживёт. Впрочем, как и я. Уже вторая женщина, которую я любил, умирала на моих глазах, и снова из-за меня.

Не нужно было рассказывать Полин о вердикте и о ста семидесяти тысячах. Я никогда ей не врал, но некоторые вещи лучше утаить от женщины, которая поддерживает своё состояние транквилизаторами. Нужно было догадаться, что это добьёт её.

Снова эти «нужно-не нужно», «если бы»… Моя жизнь лопалась от предположений и неверных решений. Протикал ещё один час, Уэйн позвонил ещё три раза.

– Пока ничего не известно. – Был мой скупой ответ. – Как Крис?

– Переживает. Как и все мы. Отказывается выходить из комнаты и лежит на кровати, притворяется, что читает.

– Я поговорю с ним, как только вернусь. Спасибо, Уэйн, что ты сейчас с ним.

– А тебе, что ты сейчас с Полин. – Тесть прокашлялся, будто ему тяжело было произнести это вслух. – Я не могу лишиться ещё и Полин, Шон. Не могу, понимаешь?

– Всё будет хорошо. – Заверил его я, не веря ни единому своему слову. – Врач идёт, я перезвоню.

Из кабинета в конце коридора вышел низенький мужчина среднего возраста, которому явно мешали лишние тридцать килограммов веса. Я так и представлял, как он советует своим пациентам придерживаться диеты, исключить жирное и больше гулять пешком, чтобы сбросить вес и не нагружать сердце, после чего со спокойной душой заказывает доставку в забегаловке восточноафриканской кухни «Муна Халяль». И этот лицемер занимался моей тёщей. Когда парамедики буквально залетели в приёмное отделение, выкрикивая какие-то термины и медицинские показатели подсоединённой к капельнице Полин, этот человечек появился около каталки с проворностью гепарда и тут же стал отдавать распоряжения медсёстрам.

Я следовал за группкой суетливых знатоков в белых халатах до самых дверей отделения интенсивной терапии, а затем внимательно следил за передвижениями каталки, когда Полин перевозили в кардиологию. И вот, закончив беготню по отделениям и покончив с необходимыми манипуляциями, меня удостоили чести узнать, какой прогноз у моей тёщи.

В своём неизмеримом халате необъятная фигура доктора напоминала белого кита. Непримечательный образ дополняли кустистые брови, пухлые щёки и очки в тонкой оправе, которые всё время сползали вниз. Белый кит представился доктором Уэбером.