– Не глупите, Алина. Мы проделали такой путь не ради того, чтобы вы в последний момент передумали.

– Вы издеваетесь?! Вы бы еще предложили на тарзанке на ту сторону перелететь!

– Я уже понял, что храбростью вы не отличаетесь. Хотя вчера у меня сложилось о вас иное впечатление. Спуски и подъемы вас отнюдь не пугали, и скакали вы по узким тропкам не хуже горной козочки.

– Вчера под ногами у меня была твердая почва, а не эти гнилые дощечки и потертые веревки!

– Плохого вы мнения о мосте. По нему, да будет вам известно, большая компания туристов пройти может. Идемте! Нас уже ждут.

С этими словами, не давая ей возможности возразить, Герман ступил на раскачивающийся мост и сделал несколько шагов вперед. Несмотря на хромоту, равновесие он удерживал прекрасно и даже не держался за низко натянутую веревку, заменяющую перила.

– Идите же сюда, – нетерпеливо позвал он, поворачиваясь к замершей в нерешительности девушке, и требовательно протянул ей руку. Решившись, Алина вложила ладонь в его и ступила на раскачивающийся мост.

– Вот и умница! – похвалил Герман и снова улыбнулся. Солнечные блики скользнули по его темным волосам, коснулись, будто ладонью, щеки и заплескались смешинками в зеленых глазах. Если бы не пропасть под ногами, может, Алина бы признала, что этот мужчина все же очень привлекателен – когда не язвит, не хмурится, а улыбается. Но мост раскачивался так, что она еле сдержала испуганное восклицание и зажмурилась изо всех сил.

– Не открывайте глаза. Держитесь за меня и идите следом, – тихо сказал Герман и легонько потянул ее за собой за руку.

– Если мы убьемся, я не знаю, что с вами сделаю! – прошипела Алина. – Черт вас побери!

– Не призывайте черта, пока я вас веду. В целях вашей же безопасности.

– Скоро еще?

– Мы прошли полтора метра. Осталось девяносто восемь с половиной.

– Чертваспобери, чертваспобери! Вас и вашу форель! Чтоб вам…

– Девяносто семь метров, Алина. Девяносто семь – это уже ничто! Вы так храбро прошли целых три метра.

– Молчите уж!

– Я вас подбадриваю! Вы умница, преодолели еще полметра.

– Вы что, специально раскачиваете мост?!

– И не думал. Кстати, вид отсюда открывается шикарный! Жаль, что с закрытыми глазами вы ничего не видите.

– Ай, отстаньте!

Казалось, прошла целая вечность до того момента, когда под ногами Алина почувствовала не хлипкие дощечки, а твердую землю. В тот же момент, как они сошли с моста, Герман выпустил ее руку из своей.

– Ну вот, добрались!

Алина открыла глаза и увидела кривившую губы мужчины усмешку, за которую она тут же его возненавидела. Без сомнений, он выбрал такой маршрут, чтобы посмеяться над ней!

– Только не говорите, что ресторан закрыт. Иначе я скину вас в пропасть.

– Я вам еще пригожусь – перевести обратно. Или желаете тут остаться?

– Герман, послушайте! – негодование придало ей решительности. – Это первый и последний раз, когда мы с вами вместе обедаем. Мы вообще больше не увидимся, поняли?

– Ой, не зарекайтесь, – ухмыльнулся он и оглянулся на радостный оклик. Алина только сейчас заметила за спиной мужчины небольшую полянку, на которой под голыми деревьями располагались столы и лавки. Может, летом, когда деревья покрываются листвой и создают естественный купол, здесь и красиво, но не сейчас. Ради этой забегаловки они подвергали свои жизни опасности?! Если Герману нравится рисковать – бог с ним. Но она не готова обменять свою жизнь на возможность съесть хачапури.

А Герман уже вовсю смеялся и болтал с грузным невысоким мужчиной с пышными усами и лысой, будто коленка, головой. Поверх одежды на том был повязан темный фартук с масляными пятнами, и Алина сделала вывод, что перед ней или сам хозяин «ресторана», или повар. А может, и тот и другой. Герман, посмеиваясь, что-то рассказывал, и его собеседник, косясь на Алину, закатывался здоровым басовитым хохотом. К своему негодованию, Алина поняла, что смеются они над нею – над тем, как она перебиралась через мост, и покраснела. Если бы не этот чертов мост (кстати, Герман успел упомянуть, что мост так и называется – Чертов. Видимо, не одна Алина чертыхалась на нем), то она бы развернулась и ушла. Но страх пересилил гордость, и Алине ничего не оставалось, как сверлить ненавидящим взглядом своего спутника и ждать, когда отхохочется мужчина в фартуке.