– Волки реже стали заходить к нам, не то, что в те года, – сказал поп.

– А кто его знает? Вдруг возьмут да и нагрянут, – ответил сосед.

– Оно-то верно, Ананий, только почему ты сыновей с собой не взял? – с беспокойством произнёс поп.

– Не хочу беспокоить. Они спать пошли.

– Смотри, Ананий, долго не задерживайся там, – заботливо произнёс поп.

– Я мигом. Собаку отвяжу, и прибежим вместе, – ответил сосед.

– Ананий, будешь идти обратно, не забудь калитку на крючок закрыть, – сказал поп.

– Закрою, не сомневайся, дядя Яков, – проговорил сосед и скрылся в ночной темноте среди кустов винограда.

Рахиль молча посмотрела вслед удаляющемуся соседу, затем прошла за ним несколько шагов и громко крикнула:

– Ананий!

– Ты чего, Рахиль? – отозвался сосед.

– Вернитесь! – громко крикнула Рахиль.

Ананий остановился, посмотрел назад, затем досадливо махнул рукой и пошёл дальше.

– Рахиль, ты чего так забеспокоилась? Он у нас мужик проворный, мигом вернётся, – увидев встревоженную Рахиль, произнёс поп.

– Опасно одному в такое время на речку ходить, – задумчиво произнесла Рахиль, не отрывая глаз от нависшей над садом темноты.

– Что он – дитё малое, учить его? Давай лучше чай пить. Уж больно не люблю я чай холодный пить, – сказал поп и взял в руку сахар.

Но Рахиль не сдвинулась с места.

– Рахиль! – снова позвал её поп.

Рахиль медленно пошла к столу и с задумчивым видом присела на скамейку.

– Пей чай, Рахиль, – сказал поп, подвигая к ней блюдо с пирогами.

– Спасибо, дядя Яков, – всё с тем же задумчивым видом произнесла Рахиль и хлебнула глоток чая из чашки.

– Дани…и…л! – неожиданно долетел до Рахили голос издалека.

Рахиль вскочила из-за стола.

– Ты чего, Рахиль? – спросил удивлённый поп.

– Я слышала крик. Кто-то позвал Данила.

– Ну и что?

– Это был он.

– Кто он?

– Ананий.

– Да будя тебе, Рахиль. Это наверно мужики Данила позвали.

– Нет, дядя Яков. Это были не мужики. Так мог кричать только человек от нестерпимой боли. У меня в ушах и сейчас звучит его голос.

– Рахиль, тебе всё это с непривычки кажется. У нас молодёжь часто задерживается на игрище возле речки и дурачится там. Не обращай внимание. Привыкнешь, – сказал поп, допивая чай.

– Дай-то, Бог, – с суеверным страхом в глазах произнесла Рахиль и застыла в неподвижной позе, положив руки на свои колени.

Поп молча посмотрел на Рахиль, затем посмотрел в нависшую над садом темноту и вдруг почувствовал, что и в его сердце стало вкрадываться неприятное подозрение. От волнения его сердце застучало сильнее и зазвенело в голове.

– А ведь и в самом деле задерживается Ананий. И Черныш наш что-то сильно брешет и в сад рвётся, – с тревогой произнёс поп.

– Дядя Яков, может, пойдём, посмотрим?

– Сейчас, Рахиль, только ружьё возьму. Стрелять-то я не стреляю, но для острастки всё-таки возьму. У меня тоже душа почему-то не на месте, – сказал поп и пошёл за ружьём, висевшим возле летней печи.

Рахиль напрягла весь свой слух, но ничего кроме лая собак не услышала. Лаяли не только псы попа, но рвались с цепи и соседские собаки. Рахиль подошла к Чернышу и погладила его по голове. Пёс жалобно заскулил, доверчиво посмотрел на Рахиль и замолчал. Рахиль вновь напрягла свой слух, но кроме лая собак ничего не услышала.

– Пойдём, глянем, – сказал подошедший с ружьём поп, и они пошли по саду в сторону речки.

Они прошли через весь сад, но Анания не встретили.

– Ананий! – громко крикнул поп, выйдя из калитки сада.

Но ответа не последовало.

– Не нравится мне всё это. Пойдём поближе к реке и там покричим, – сказал поп, выставляя вперёд ружьё. А сам всё шёл и тихо молился, просил у Бога прощение за то, что взял в свои руки ружьё.