– Монстр ещё тут. Он сильнее меня. И он никогда не умрёт, – дрожа и стуча зубами от ужаса, бормочет Дина.

Мама обхватывает её голову ладонями, осторожно опускает на подушку и начинает тихонько напевать:

Спи, дитя моё, усни!

Сладкий сон к себе мани:

В няньки я к тебе взяла

Ветер, солнце и орла.

Улетел орёл домой;

Солнце скрылось под водой;

Ветер, после трёх ночей,

Мчится к матери своей.

Ветра спрашивает мать:

«Где изволил пропадать?

Али звёзды воевал?

Али волны всё гонял?»

«Не гонял я волн морских,

Звёзд не трогал золотых;

Я дитя оберегал,

Колыбелочку качал!»

Этой ночью Дине больше ничего не снится. Наутро она просыпается с большим трудом. И вставать совершенно не хочется. Она смотрит в сторону кровати сестры – Дарины там уже нет. Наверно, умывается в ванной. Такую же пустую кровать Дина видела сегодня ночью, когда ей показалось, что Дарина – на руках у папы, несущего её к машине, чтобы куда-то увезти. Или не показалось? В видоискателе фотоаппарата всё выглядело таким реальным, настоящим, несомненным. Кроме огромного игрушечного зайца. Но почему же, когда она просто смотрела в окно, не «вооружённая» фотоаппаратом, там виднелась только улица в лунном свете – без папы и Дарины? Хорошо, что она успела нажать кнопку затвора. Успела ведь? Да – кажется, прозвучал щелчок. И это значит… это значит, что надо спросить у папы, когда будут готовы фотографии!

В школу папа обычно ведёт за руку Дину, а мама – Дарину. Сегодня всё точно так же, как всегда. Дине хочется поскорее начать разговор о снимках.

– Папа, а когда у нас будут фотографии? – спрашивает она дрожащим от нетерпения голосом, нервно сжимая папину руку.

– Так плёнка ведь ещё не закончилась, кажется? Вот как отщёлкаете всю – тогда и пойду к дяде Лёше, он проявит её и напечатает фотографии.

– А если я сегодня всё отщёлкаю? Сможешь сразу пойти к дяде Лёше?

– Сегодня уже вряд ли получится. А чего ты так торопишься?

Конечно, говорить о том, зачем ей так срочно вдруг понадобились фотографии, Дина не станет. Но папа как будто и не ждёт от неё ответа. Он растерянно смотрит то куда-то вверх, то себе под ноги, время от времени подбрасывая вверх носком ботинка красно-жёлтые листья. Вообще, он сегодня какой-то странный. Не такой весёлый и разговорчивый, как обычно. И мама – тоже. С самого утра оба молчат – только сейчас папа заговорил. И тут же снова замолчал.

В школьном коридоре родители говорят Дине, чтобы она шла в класс, а им с Дариной «надо сходить кое-куда». Почему-то Дине это совсем не нравится. В голове внезапно проносится: «Ну, вот, началось».

– Иди, милая, – скоро урок начнётся, – подбадривает мама Дину и легонько подталкивает её к двери, на которой выведено красной краской «2 А».

Да она и пошла бы, только вот ноги совсем не хотят слушаться. Они будто приклеились к полу.

– Дина, ты слышала, что я тебе сказала? Немедленно иди на урок.

Мама злится – вот-вот начнёт кричать. Дина давно её такой не видела и, чтобы не испытывать судьбу и мамино терпение, с трудом переставляя ноги, медленно направляется к классу. Обернувшись, она видит, как родители уводят сестру в другой конец коридора. Дарина то беспомощно оглядывается по сторонам, то с мольбой смотрит на Дину, жалобно тянет: «Ди! Диии!», и явно не хочет уходить.

На уроке Дине не сидится спокойно. Она нетерпеливо ёрзает на стуле и никак не может сосредоточиться на словах Ларисы Петровны. В голове проносятся одно за другим воспоминания о вчерашнем и сегодняшнем дне – будто кто-то перебирает пачку фотографий: папа на фоне ночной улицы с Дариной и огромным зайцем в руках; ожившая гигантская бабочка-монстр у мамы на ладони, а потом – мёртвая возле руки спящей Дарины; уводимая родителями в неизвестную и опасную даль школьного коридора Дарина… Может, сестру скоро приведут на урок? И Дина снова станет «переводить» ей слова учительницы, помогать выписывать слова под диктовку, решать примеры. Так было всегда. Дарине сложнее учиться: она не сразу понимает то, что говорит Лариса Петровна. Но когда Дина ей объясняет, у неё кое-что начинает получаться.