Студенческие посиделки не обходились без стихотворных спичей Силаева. Они у него были всегда к месту и в тему. Особенно нравились посвящения девчатам. Лене он говорил про самые стройные колени, Свете – про самые красивые глаза на свете, Люде – про прекрасные груди. Стих, посвященный Леоновой Люде, выучил наизусть весь курс. А студентки переписывали его в тетради. Николай и сейчас по происшествии стольких лет, помнил его от первой до последней строчки.

      Что делать мне – скажите, люди!

      Мои сорвало якоря.

      Вы видели у Люды груди?

      Не видели? Ну вот и зря!

      И ни крючков, ни сбруи тесной,

      Под кофточкой такой уют!

      Они в душе моей небесной,

      Как колокольчики, поют…

Ну и далее в том же духе.

По Юрке Королеву сохли многие девчонки, а он влюбился в красавицу курса Леонову с приборостроительного. Она была его землячкой из Мценска. Студентки Людку тихо ненавидели, а Юрке все прощали за классную игру.

Поначалу у Леоновой с «королем» все шло путем, многие думали, что дело – к свадьбе. Но потом красотка (у Лескова она героиня кровавой драмы) вильнула хвостом и попала в Колькины объятия. А Юрка снова стал предметом воздыхания молоденьких «бауманок». Но как только Люда стала намекать на семейную жизнь, Николай вспомнил пассаж из Аркадия Райкина: «Сигизмунд, остановись, что ты делаешь!» И Силаев позорно бежал, оставив красавицу с израненной душой и разбитым сердцем. Получилось как в поговорке: «поматросил и бросил»…

Людмила опустила крылья и стала похожа на подбитую птицу. Никто из парней на нее особенно не обращал внимания, и с Юркой у них так ничего и не склеилось. Вот тогда-то на одной из студенческих вечеринок Королев и припечатал Силаева:

– Стишки твои пошлые, и сам ты плохо кончишь!

Каждый понедельник в Приокске проходила оперативка по расследованию уголовного дела об убийстве мэра. Руководитель следственной бригады подполковник Емелин докладывал, что сделано за предыдущую неделю. Опросили жителей близлежащих домов, определен круг лиц, с которыми накануне встречался Силаев. Изучили записную книжку, ежедневник. Но ниточка, потянув за которую, можно было раскрутить весь клубок, не нащупывалась.

Фээсбешники отрабатывали контакты Силаева с московскими предпринимателями. Здесь маленькая зацепка наметилась. За два дня до убийства мэр встречался с московским бизнесменом Быковым, известным в криминальных кругах под кличкой Бык. Сразу же после убийства тот улетел на испанский курорт на острове Тенерифе. В турагентстве пояснили, что путевка тридцатидневная. Связались со столичными коллегами, все под контролем. Как только Быков вернется, с ним поработают.

В остальном как в тумане: вопросов много, а ответов кот наплакал. Свидетелей нет, улик, за исключением гильзы от ПМ, – тоже. Самого пистолета нет. Хотя киллеры, как правило, оставляют оружие на месте преступления. Видя, что следствие топчется на месте, областное начальство перестало ездить в Приокск. В оперативках участвовали заместители…

Недели через три после убийства губернатор позвонил облпрокурору.

– Федор Иванович, заехал бы ко мне, поговорить надо.

– Без проблем, Василий Петрович. Сегодня в четырнадцать устроит?

– Вполне.

Формальным поводом для разговора была предстоящая коллегия облпрокуратуры. Но главное – губернатор хотел подробно расспросить Сизова о расследовании резонансного убийства. Время идет, а сдвигов никаких. О чем довольно едко время от времени напоминают губернские СМИ.

Сизов пришел ровно в два. Губернатор пригласил его за приставной столик, сам сел напротив. Закурил «Мальборо», а гостю, зная его пристрастия, предложил кубинские сигары. Прокурор не отказался.