Кира Кузнецова сидит через три парты позади. У Киры смуглая кожа, тонкие губы и большие карие глаза. Наверняка до того, как в класс пришла я, Кира считалась тут самой красивой девочкой. Все в классе знают, Кира из неблагополучной семьи – матери у неё нет, зато есть сильно пьющий отец.

У Киры есть две подруги – Лера и Айгюль. Эти трое – самые заметные девочки в параллели. У них даже есть парни из старшего класса. На переменах их компания сидит в специальном месте – под лестницей, где кучкуются старые уличные скамейки. После уроков они идут гулять в детский сад за нашей школой.

Тусоваться в садике со старшеклассниками, как это делает Кира, считается крутым. Ещё крутым считается хорошо драться, а Кира и её подруги драться умеют не хуже мальчиков. Если им не нравится чьё-то поведение, они с подругами легко могут «забить стрелу» и трепать провинившуюся девочку за волосы на заднем дворе школы. На это всегда приходит смотреть много учеников. Я до дрожи боюсь, что мне когда-нибудь забьют стрелу. Драться я совсем не умею.

Как-то на перемене, мы с одноклассницей Машей играем в догонялки в школьном коридоре. Я только что «ужалила» Машу и с хохотом бегу, петляя восьмёрки меж столбов, на которых висят зеркала. Вдруг со всего размаху я врезаюсь в Киру, которая красит ресницы у одного из зеркал. Я остаюсь стоять, Кира же неловко падает на бок.

– Ой, прости пожалуйста, я не специально! – я ещё не знаю ничего о Кире, поэтому спокойно тяну руку, чтобы помочь ей встать. Её подруги, стоящие рядом, смотрят на меня исподлобья.

– Ах ты тварь! – кричит багровая Кира и, игнорируя мою руку, поднимается на ноги. На щеке у неё чёрный след от туши – Ты вообще, что ли? Может тебя отпиздить, чтоб повнимательнее была?

Вся кровь ударяет мне в лицо. Я чувствую исходящую от этих девочек опасность. Они действительно могут ударить меня.

Вокруг уже начинают собираться дети. Маша, моя партнёрша по догонялкам, смотрит сочувственно, но не вмешивается. Я чувствую – мямлить нельзя. Если я буду мямлить, если спасую сейчас, эти девочки будут травить меня. Поэтому я чуть вскидываю голову и, еле ворочая непослушным от страха языком, говорю:

– Я извинилась, сказала, что не специально. Не нужно на меня кричать! – не дав Кире ответить, я разворачиваюсь и твёрдым шагом ухожу. Я ожидаю чего угодно – удара ногой в спину или плевка в волосы. Сердце бешено колотится от страха, но я продолжаю идти, не оборачиваясь. Только у туалета я позволяю себе мельком глянуть на то место, где мы столкнулись с Кирой – она стоит у зеркала, пальцем оттирает щёку и, кажется, забыла про меня. До конца перемены я сижу в кабинке туалета, чтобы не попадаться ей на глаза. В класс я вхожу внешне спокойно, не глядя на Киру и её подружек, но до самого последнего урока я терзаюсь. Будут ли они ждать меня после школы, чтобы всё-таки «отпиздить»?

Но всё обходится. Вроде, Кира не собирается меня бить.

На фоне других детей в классе я выгляжу заметно старше – совсем не та девочка, что пела в очередях. У меня уже торчат кверху острые груди, которых я пока стесняюсь. На каждом уроке сидящие сзади мальчики норовят расстегнуть мой лифчик. В ответ я бью учебником им по голове, но внутри мне приятно. Я хорошо чувствую – почти все мальчики в классе замечают меня, так или иначе. Некоторые пристают, другие постоянно пытаются быть рядом, третьи просто краснеют, когда я обращаюсь к ним за стёркой или запасной ручкой.

Кира тоже выделяется из других детей взрослостью, и не только внешне. Я до жути боюсь её, но странно, в тоже время, мне ужасно хочется с ней подружиться. Кира и её компания кажутся мне чем-то недостижимым. Другие дети такие пресные на фоне жгуче грубой, железобетонно уверенной в себе, опасной одноклассницы. Я не верю сама себе, когда у меня вдруг появляется шанс стать подругой Киры.