И пошли они дальше уже втроём. Нужда и Доброта смеются всю дорогу шуткам своим, а Жадность лишь причитает: «Это всё Нужда виновата, не встреть я её, цела бы осталась моя машина». «Хватит стонать, – говорит ей Доброта. – Если бы не твоё лихачество, этого бы и не случилось».

К ночи подошли они к озеру, остановились на ночлег. Доброта с Нуждой хворосту нанесли, костёр разожгли, затем из веток шалаш соорудили. А Жадность всё причитает да на судьбу жалуется, какая, мол, несчастная. Доброта уж и так и сяк её успокаивала – ничего не помогает. А Нужда про себя думает: «Да неужели из-за этого так убиваться стоит?»

Надоело Доброте Жадность уговаривать, прилегли они с Нуждой отдохнуть. Утром встали, а Жадности и след пропал, лишь лужа одна на том месте, где она сидела, от слёз осталась.

Смотрят Нужда и Доброта и глазам своим не верят. «Вот тебе и раз, Жадность-то сахарной оказалась!» – только и произнесла Доброта.

Терпение сносило всё, что бы ни случилось. На то оно было и Терпение. Но ведь и ему приходит когда-то конец.

И вот однажды Терпение решило изменить свою жизнь. «Да и сколько можно? – подумало оно. – Всё терплю, терплю, а толку?» И отправилось Терпение в путь в надежде, что там, где-то далеко, всё будет иначе. Но чем дальше оно бежало, тем больше обрушивалось на голову бед и неприятностей. И, может, этот бег так и длился бы до бесконечности, да только однажды путь оборвался – впереди зияла бездна. «Как? Значит, впереди нет ничего, лишь бездна?» Терпение разрыдалось. И столько в этих рыданиях было горя и боли, что подхватившее их эхо раскатистым гулом отозвалось со всех сторон, казалось – рушатся небеса. В конце концов, обессилевшее от долгого пути и горьких рыданий, Терпение заснуло. Всего лишь шаг отделял от зияющей чёрной мглы, от пропасти, которая вела в никуда.

Проснулось Терпение оттого, что кто-то ласково теребил за плечо. Спокойный и приятный голос спрашивал: «Ты кто? Тебе жить надоело, что ли, спишь на самом краю бездны?» «Я – Терпение. А ты?» – открыв глаза, удивлённо ответило Терпение. «Терпение? Тогда понятно – терпеть надоело? Вот и ринулось в никуда? Глупее не придумаешь. Ну что ж, давай знакомиться. Я – Смирение, – с улыбкой ответило незнакомое создание. – Вот что я тебе скажу: нет смысла сидеть здесь, ведь рано или поздно можно упасть вниз. Пойдём ко мне, отдохнёшь, да и в порядок себя приведёшь, а то страшно смотреть – какое-то ты, Терпение, взъерошенное, тебе совсем это не к лицу», – помогая подниматься Терпению, продолжало говорить Смирение всё тем же спокойным и приятным голосом.

Несколько дней Терпение гостило у Смирения. Такого уюта, тепла и доброты оно ещё не встречало нигде. И всё так ладно было и в доме, и в саду, окружавшем его, что все мрачные мысли, которые не давали покоя, куда-то исчезли. Выхаживая Терпение от потрясения, Смирение ласково приговаривало: «Эх ты, бедолага, да разве так с ударами судьбы борются? Разве от них убежишь? Ты ж не от них – от себя бежало. Ведь не зря же говорят: чем дальше в лес, тем больше дров. Ты бежишь и за собой всё тянешь, а по дороге новые невзгоды притягиваешь. Живи да радуйся тому, что есть, а то и это потеряешь. Не бежать надо и не бороться с этим. Нужно просто жить. Вот ты бежало и по сторонам даже не смотрело. А если б взглянуло, то перед тобой мир предстал бы в ином свете: и небо-то синее, и солнце золотое, травы изумрудные, ручей, что вдоль дороги бежит, – серебристый. А птицы-то как поют! Надо же было остановиться, осмотреться, увидеть, что не всё так плохо».