Первая ступенька была летом 2019-го. Мама стала не каждый раз ездить в лес. И однажды, гуляя по лесу с собакой, я как-то почувствовала, что родителей скоро не будет. Поняла. А потом ощутила внутри себя какую-то силу, некое внутреннее знание, что я с этим справлюсь. Я ошиблась в своем прогнозе: почему-то в тот момент казалось, что родители уйдут первыми, а потом уйдет мой пес.

В жизни все пошло по-другому. Сначала умер пес весной 2020-го. Потом я много раз думала, что он, как будто подготовил меня к следующему, более тяжелому умиранию. Потом весной 2021-го умерла мама.

Папа жив.

Вторая ступенька (или несколько) была, наверное, в тот период, когда я пыталась положить маму в больницу. Там было много чувства страха от видимого состояния здоровья мамы, но, мысли про умирание отсутствовали.

Третья ступенька случилась, когда мама лежала в стационаре. Я гуляла утром с собакой, и были мысли про то, что маму пора отпустить. В тот момент в душе было много принятия, смирения, умиротворения.

Четвертая ступенька – в тот же день (после известия, что в палате ночь лежала больная с ковидом) очень сильный страх за маму перед ее возможным заражением и скорой смертью, огромный поток слез. Неостановимый. Отчаяние. Понимание того, насколько я еще не готова на самом деле к этой потере. Насколько не готова отпустить.

Мне кажется, в тот день я первый раз горевала по маме. По еще живой, но умирающей маме. Оплакивала, горевала.

Пятая ступенька – в кабинете у онколога. В тот момент было спокойствие, принятие.

Но осознание, что близкий умирает, – это многоступенчатый процесс. И это была не последняя ступенька.

Онколог выразился вполне ясно. Но мы все равно пошли спустя несколько дней к гастроэнтерологу. К другому.

И еще один врач подтвердила диагноз. Сделала прямо на приеме сама УЗИ, несколько снимков напечатала, показала мне, объяснила. Еще один врач, от человечности и честности которой осталось доброе впечатление. Редкий случай, к сожалению.

Первое время до конца все-таки не доходит.

Стало ясно, что ни в какой Екатеринбург я не еду и рабочий год не начинаю. Еще была надежда, что смогу бывать наездами, хотя бы очные семинары вести. Получилось так ровно два месяца, потом и эти возможности ушли.

Сначала в процессе ухода даже было что-то удовлетворяющее. Мама еще ходила, еще с аппетитом ела, еда казалась ей вкусной. Я заботилась. Но это было совсем-совсем недолгое время.

Много чувств. Очень много разных чувств было пережито, пока мама уходила.

И ощущение, что я просто не выживу, не переживу ее смерти в какой-то момент накрыло тоже. Выжила, пережила. Но ощущение живо помню до сих пор.

2 октября был мамин день рождения. Я понимала, что это ее последний день рождения. Как назло и очень символично, в тот день сломался мамин сотовый телефончик.

Предложила маме поехать в лес. Мама согласилась. И… еще один символичный и неприятный сюрприз – там, где был съезд в любимый мамин лес, его перекрыли. Так что попрощаться со своим любимым лесом у мамы не получилось. Съездили в другое место.

И тоже было совершенно ясно, что это последняя мамина поездка в лес. Последняя в жизни.

Почему-то, когда человек умирает медленно, всегда как-то понимаешь, знаешь и чувствуешь, когда что-то происходит в последний раз.

А вечером была сессия с моим терапевтом. Хотела рассказать об этом. О последнем дне рождения, последней поездке в лес, сломавшемся телефоне, перегороженной дороге. Не случилось. Терапевт «с порога» интуитивно забросала меня вопросами о чем-то другом, не столь важном. Заткнула рот и поберегла себя от соприкосновения со слишком тяжелым. Это была наша последняя с ней сессия.