– Нет, конечно,– хором дружно ответили парни.

И у них сразу возник естественный вопрос:

– А что ты уезжаешь? Экзамены не выдержал или зачисление не прошел?

– И не то и не другое,– ответил им гость,– просто учиться передумал.

– То есть, ты хочешь сказать, что экзамены сдал, тебя зачислили, и ты после этого передумал, так я тебя понял?– переспросил высокий худощавый парень.

– Да! Именно это я и хочу сказать. Меня зачислили, даже в группу распределили и после этого я передумал.

– Извини, но ты дурак! – сказал всё тот же долговязый. Меня, к примеру, зачислили самым последним по списку. В приёмной комиссии долго совещались между собой, выбирали из нескольких человек и потом мне объявили, что мне повезло: с одинаковыми баллами, как у меня, было две или три девочки, и два парня. И они решили вначале оставить парней, а девочек «отстегнуть», всё-таки факультет с мужскими специальностями, а из нас троих парней только у меня оказалась общественная работа в школе, отмеченная грамотой и второй спортивный разряд по боксу. Так после этого я от радости до потолка прыгал!

Петя в этот момент сильно испугался, что вдруг из-за таких слов развяжется потасовка. Он помнил характер Мишки в школе. Один остряк про него сказал: «Ну, и характер! Плюнешь в рожу – драться лезет!». А тут уж точно Мишке плюнули. Ведь он и разрядник и общественник, да еще и экзамены сдал лучше этого оратора.

Но Михаил не стал петушиться, а напротив, скорее как-то погрустнел.

– Наверное, стал осознавать поспешность своего решения, крутилось в голове у Петра,– я ему об этом сказал, теперь незнакомые парни ему то же самое повторяют.

Вот видишь! Человека зачислили последним, так он «до потолка прыгал от радости», а кто-то такой же последний не принят, поскольку тебя зачислили и после этого ты всё бросаешь!

– А, ладно, что теперь об этом говорить, дело сделано, назад ходу нет,– завершил разговор на эту тему гость, – парни, давайте лучше поужинаем. Поскольку столовые уже все закрыты, мы с Петей сходили в магазин и купили кое-что на вечер.

При этих словах он принялся раскладывать на столе продукты.

– Вот, смотрите: рыбные консервы, каша гречневая со свининой. Жирная, наверное, каша, хлеб, сырки и тортик к чаю. У вас найдется, в чём кашу разогреть и чай вскипятить?

– Найдется, – прозвучал дружный ответ.

На свет божий тут же появился чайник и сковорода. Чайник был большой, трехлитровый, старый, весь закопчённый, с остатками некогда зеленой эмали на нём. По-видимому, он уже не первый год живёт среди студентов. А, поскольку на кухне общежития стоят электрические плиты, то его так закоптить могли только на костре в походе, куда его брали с собой специально, чтобы у костра попить ароматного чайку с дымком. Запах этого дымка полностью из чайника так и не выветрился.

Еще более «веселый» вид был у сковороды. Она была такая огромная, что литровая банка каши на ней смотрелась, как ложка каши в столовской тарелке. Но это было не самое главное в ней. Сковорода была старая чугунная. Некогда присутствующее на ней защитное покрытие было давно съедено предшествующими поколениями студентов и ни одно из этих предшествующих поколений, похоже, эту несчастную сковороду никогда не мыло. Она была пропитана маслом насквозь. Когда сковорода стала нагреваться на горячей конфорке, из её наружных слоёв стал вытапливаться собранный годами жир и потоком потёк на горячую плиту. Этот сборный жир начал выгорать от высокой температуры, расползаясь густым вонючим дымом по кухне, потом по коридору и, в конечном итоге, заполнил собой весь этаж. С внутреннего пространства сковороды жир тоже вытапливался, но при этом стекал вниз, на днище и его набралось так много, что на нём можно было жарить блины. Вот только он тоже не излучал запаха благовоний. Но другой сковороды у парней всё равно не было. Поэтому из банки кашу вывалили в сковороду и исходящее от нагретого чугуна амбре сменилось вполне съедобным и даже аппетитным ароматом.