Комната сузилась до небольшого прямоугольника, в одном конце которого стоял я, а в другом – Томас. Джилл, лакей, большой стол, стулья, буфеты – вокруг нас все растворилось как в тумане.

– Понимаете ли, вышло недоразумение, – пролепетал я под пристальным взором мистера Вествуда и описал ему ситуацию. – Мне так неловко, очень стыдно! Я вам отдам деньги за картину!

Хоть я и говорил, что верну чек Джилл, я понятия не имел, где взять деньги. Давно обналичив всю сумму, я потратил львиную долю на развлечения, хорошую одежду и ужины в ресторане. На оставшуюся часть я купил еще несколько картин, несколько из которых к тому времени продал.

Джилл подошла к нам, размахивая руками и повторяя: «Ах, какая я старая! Перепутать пятьсот долларов и пять тысяч! Надо же! И ведь я даже не задумывалась, когда выписывала чек!». Что-то в ее манере речи показалось мне чересчур наигранным. Уж вряд ли ее муж не рассказал ей о своем расследовании до сегодняшнего ужина.

Томас уже ничего не говорил, но выглядел сердитым. Видимо, выпустив пар разгневанной тирадой, он несколько смягчился.

– Мне нужно отлучиться, – сказал он, бросив многозначительный взгляд на жену.

Томас поднялся по ступенькам туда, где по моим соображениям находилась спальня. Шаги стихли, и через мгновение мы услышали звук захлопнувшейся дверцы небольшого шкафчика.

– Сейчас накапает себе сердечных капель, – шепнула мне Джилл.

Она не выглядела расстроенной или убитой горем, напротив, ее глаза как-то шально смотрели на меня. Мне хотелось провалиться под землю, я не знал, что сказать, и решил, что самым правильным будет просить прощения.

– Джилл, позвольте мне выразить сожаление. Так поступить с вами мог самый последний идиот, коим я оказался. Мне очень жаль. Я верну вам деньги, только не сразу, потому что такой суммы целиком у меня, конечно, уже нет.

Я старался говорить искренне, в моем голосе действительно звучали нотки мольбы. Руки я выставил перед грудью как во время покаяния, а глаза искали поддержки в глазах пожилой обманутой дамы.

– Джек, – после паузы сказала она. – Каждый из нас выбирает свою дорогу, по которой он будет идти. Зачастую жизнь ставит нас перед выбором, и мы ответственны за то решение, которое принимаем. – Она снова помолчала.

– В тот вечер, когда я покупала картину, я расслышала цену правильно, но сделала вид, что ослышалась. – Джилл приставила руку к уху, и сделала вид, будто плохо слышит. – Вы выглядели таким самоуверенным, рассказывая мне о картинах, и я решила устроить тест. Укажете ли вы на мою оплошность? О, как я смеялась внутри, когда вы недоуменно пялились на меня, пока я выписывала чек на большую сумму. Я думала: «Интересно, проснется в этом молодом человеке совесть?». Но нет, вы отпустили меня и прислали картину. Я полагала, может вы вернете чек позже. «Наверно, он все же одумается», – думала я, и ошиблась. Вы не прислали мне чек, не позвонили, не встретились лично. Мой тест на честность вы не прошли. И я решила поступить так: не приходить к вам и не просить деньги обратно, но больше не покупать у вас картин и никому из знакомых не советовать обращаться к вам. И вот спустя несколько месяцев мой муж Томас узнал, что стоимость картины сильно завышена. Я не рассказывала ему, что в этом виновата отчасти сама. Томас отходчивый, он скоро простит вас, а я, с вашего позволения, сохраню свою маленькую тайну при себе, – закончила Джилл.

В голове у меня пронесся вихрь мыслей, основной из которых было «Ах ты, старая карга! Что б тебя!». С другой стороны, я понимал, хоть и в глубине души, что совершил ошибку, а за ошибки надо платить.