Правовой основой русской церкви, по мнению И. Д. Беляева, «как самостоятельного учреждения в русском гражданском обществе, при введении христианства был принят действующим узаконением греческий Номоканон… Номоканон послужил основанием только в делах чисто церковных… по которым церковь является членом гражданского русского общества». Греческий памятник «постепенно изменялся и пополнялся на Руси» и послужил основой при издании русскими князьями своих уставов». Автор справедливо отмечает, что «о десятине в византийском Номоканоне нет и упоминания» и одновременно с этим высказывает предположение, что «Владимир, вероятно, заимствовал правила о церковной десятине из узаконений западной церкви»[26].

Данное предположение никак не сообразуется с действительным положением тогдашнего общества и личностью князя Владимира, жившего «в христианском законе» (989 г.), «в страхе Божьем», любившего «книжное чтение», хорошо знавшего «Евангелие… слова Давида… слова Соломона» (996 г.). Краткая характеристика уровня религиозной образованности князя опровергает мнение И. Д. Беляева о заимствованном характере правил о церковной десятине. И князь, и его окружение не хуже духовенства западной церкви знали и исполняли Моисеево постановление о десятине, которое для христиан «святыня Господня» (Лев. 27, 30; Исх. 23, 19; Евр. 7, 4–5; 8–9).

Не только руссы, но и другие славянские народы, руководствуясь библейскими положениями, устанавливали обязательство по уплате десятины. В древнепольском государстве даже существовала специальная должность – сборщик десятины. В его обязанности входил сбор этого налога с крестьян во время уборки урожая. Так, перед тем как увезти с поля убранный хлеб, крестьянин должен обратиться к десятиннику, «чтобы тот взял себе десятину». Неисполнение этих обязанностей не только осуждалось прихожанами, но и влекло материальную ответственность – за неуплату десятины предусмотрен «штраф в шесть гривен» (ст. XVIII ПП).

Начиная с десятины, а затем путем таких источников доходов, как пожалования, купчие, вкладные записи, духовные завещания, приписки, руга[27], церковь становится богатейшей организацией, обладающей громадными недвижимыми имуществами и денежными средствами. В результате этого «вера христианская стала плодиться и расширяться, и черноризцы стали умножаться, и монастыри появляться… умножились пресвитеры и люди христианские». Князь Ярослав закладывает «церковь Святой Софии, митрополию, и затем церковь на Золотых воротах – Святой Богородицы Благовещения, затем монастырь Святого Георгия и Святой Ирины». Боголюбивый князь Ярослав «и другие церкви ставил по городам и по местам, поставляя попов и давая от богатств своих жалованье» (ПВЛ 1037). Эти обстоятельства в совокупности способствуют отмене десятины. Как пишет И. Д. Беляев, «во время татарского владычества мы уже не встречаем указаний о сборе десятины в пользу церкви; следовательно, в это время церковная десятина была отменена, и, вероятно, само духовенство отказалось от нее при виде всеобщего народного истощения»[28].

Церковные суды осуществляли свою деятельность в соответствии с уставом, не допуская нарушений порядка уголовного судопроизводства и вмешательства в свою деятельность. Принципиальную позицию в этом отношении закрепили церковные Уставы, которые устанавливали: «Князю и боярам и судьям их в те суды нельзя вступаться», потому что «те все суды церкви даны суть» (ст. 10 УВ). Закон предусматривает гарантии отправления уголовного судопроизводства. За нарушение правил и процедур, за неуважение к суду и закону виновному определяется духовная ответственность: «Аже кто преобидит (нарушит) наш устав, таковым непрощеным быть от закона божия и горе себе наследуют» (ст. 12 УВ). Обидчику угрожает сверхъестественная санкция: «…перед богом же отвечать на страшном суде» (ст. 14 УВ). Других указаний о применении наказаний за нарушение процедур Устав Владимира не содержит, потому что каждый христианин знает, что если он совершит преступление, не будет ему избавления. Закон фактически воспроизводит представления древнерелигиозных верований о неизбежном воздаянии и нормы Писания о том, что поступки каждого человека, его дела «не скроются благая или злая». Все тайное становится явным, поэтому совершившим преступления не избежать «вечных мук» и «огня негасимого» (ст. 14 УВ).