Она наполнила рог водой и вернулась к мужу. Бизон осушил рог одним глотком, потянул носом воздух и сказал:

– Чую человека. Он еще раз принюхался, поднялся с земли и заревел. Каким же ужасным был этот рев!

Бизоны вскочили на ноги. Они хлестали себя по бокам короткими хвостами, вскидывали морды и мычали, а затем, взрывая копытами землю, бросились врассыпную на поиски. Они скоро добрались до болотца и насмерть затоптали беднягу индейца, который пытался спасти свою дочь. Быки поддевали его рогами и вновь сбрасывали под копыта, пока на земле не осталось ни кусочка тела.

– Отец, отец мой! – кричала девушка, и по лицу ее катились слезы.

– Ага, вот как ты плачешь по своему отцу! – сурово заявил бык. – Надеюсь, теперь ты понимаешь, что мы чувствуем, когда режут и убивают наших матерей, отцов и всю родню. Но мне жаль тебя, и я дам тебе еще один шанс. Если тебе удастся оживить отца, отпущу обоих домой.

Несчастная девушка поговорила с сорокой и упросила ее разыскать в изрытой земле кусочек отцовского тела. Птица долго обшаривала болото длинным клювом и наконец наткнулась на осколок позвонка. Девушка осторожно извлекла его из грязи и, спрятав за пазухой, запела волшебную песню. Вскоре у нее под рубахой уже угадывались очертания мужчины. Приподняв подол, девушка узнала отца, но он еще не ожил, и потому девушка вновь опустила рубаху и продолжала петь, пока отец не задышал. Он встал на ноги, а сорока с радостным стрекотанием взлетела в небо. Вожак был поражен.

– Много странного мы сегодня видели, – сказал он остальным бизонам. – Человек, которого затоптали до смерти, снова жив. Люди и вправду сильны. А теперь, – обернулся он к девушке, – прежде чем вы с отцом уйдете, мы научим вас нашим песням и танцам. Никогда их не забывайте.

Дело в том, что это были волшебные песни и танцы: с их помощью можно вернуть к жизни убитого людьми бизона, – подобно тому, как был возвращен к жизни убитый бизонами человек.

И быки затанцевали. Как подобает таким огромным зверям, шаг их был размерен и тяжел, а сопровождающая песня – медленна и торжественна. Когда танец закончился, большой бизон сказал:

– Идите домой и не забывайте того, что видели. Научите этому танцу и песне свой народ. Священные предметы этого обряда – голова и шкура бизона; танцующие должны надевать их.

«Просто удивительно, как оживают раскрашенные фигурки на стенах палеолитических пещер в свете подобных легенд, рассказанных охотничьими народами гораздо более позднего времени, – пишет Дж. Кемпбелл. – Конечно, нельзя утверждать, что предлагаемая связь целиком верна, однако можно не сомневаться, что главные идеи наскальных рисунков были именно такими. К их числу можно отнести представление о том, что убиваемые звери – добровольные жертвы, что церемонии обращения к их духам олицетворяют мистический договор между людьми и животными, а загадочная сила этих обрядов запечатлена в танцах и песнях».

Таким образом, важнейшими средствами организации ритуальных действий первобытных людей являлись пантомима, охотничьи маскировки и пляски.

Искусство первобытного человека носило синкретический характер, то есть представляло собой сплав искусства, мифологии и магии. В нём не выделялись и не различались ещё основные виды искусства: изобразительное искусство, музыка, театр и танец. Учёные называют такое искусство «первобытным синкретическим (объединённым) искусством», родившемся из магических ритуалов, прежде всего из охотничьей магии.

Синкретическое искусство возникло в глубокой древности, и его невозможно датировать, т.к. оно не может быть подтверждено никакими археологическими данными. Тем не менее, историки не сомневаются, что через этот этап прошло искусство всех народов.