Она молчала.

Даже если простила его, даже если верит, очевидно, что болит.

Он старался увезти её от боли и страха из города сюда, в этот тихий приют одиночества, куда сбегал сам. А привёз плакать, хотя поначалу всё шло лучше некуда. С другой стороны, он теперь с годами стал понимать, что вечно бегать от проблем нельзя, они настигнут всё равно и прятаться нет смысла. Здесь или в городе, в огне печей или в макулатуре проектов, они всё равно тенями выступают из любого угла, даже при солнечном свете, даже, когда хочется только тепла и нежности. Даже, когда причинять боль в твои помыслы не входило вовсе.

Этот разговор и не мог быть простым. И не был. Хотя он понимал, оба стараются изо всех сил причинять друг другу как можно меньше боли.

– Ну и таких историй было на самом деле за нашу жизнь видимо-невидимо, тот же муж мой чего стоит. Этот куда сильнее, чем твоя кривоногая любовь.

– Прекрати, пожалуйста, – едва слышно попросил он.

– Прости, – она не глядя сжала его руку. – Столько боли. Я так хотела это всё оставить там, в глухом лесу. Выйти обновлённой. Но, видимо, это нельзя избыть совсем. Это должно быть где-то, чтобы помнить, что не ошибаться вновь, чтобы невзначай не простить всех до уровня «снова делайте всё, что хотите, я ведь добрая, я прощаю». Но дед говорил, что мы исказили заповеди. И когда враг приходит в дом, надо сражаться, а не подставлять по очереди свои части тела.

– Я согласен с твоим дедом на все сто, малыш. Что делать-то будем?

Она шмыгнула носом:

– Жить. Готовиться. Постараемся что-то придумать, чтобы ты вспомнил, кто ты и откуда. Я не знаю, как это сделать, если честно. Только надо быть очень осторожными. Они уже знают, что мы вместе. Если завтра она придёт к тебе в трусах и в каске и кинется на шею, это будет самая малость. Могут начаться проблемы с клиентами, какими-нибудь надзорными органами. Поломки в квартире, кражи и прочая нелепая фигня, которая мешает идти своим путём. Попытки распылить внимание и отвлечь силы на несущественное. Хотя, если соседей затопишь, это будет прям очень существенно. И за рулём поосторожнее.

– Понял. Ну может хоть научишь меня заклинаниям каким, молнии там метать? – попытался пошутить он.

– Обязательно. Прямо с молний и начнём.

– Я всё думаю, а почему её приворот всё-таки не подействовал? Ну ведь мне противно было даже думать, что она меня трогать будет, прям бр-р-р.

– А я поняла, ты выбрал магию огня. Одну из самых мощных и разрушительных. Да вообще всё в огне родилось. Хоть у астрофизиков спроси. Кузня. Ты ведь не сразу к этому пришёл. В универе у тебя было совсем другое увлечение.

– Да, дерево меня влекло. Резать хотелось. Красавиц в томных позах.

– Я помню. А выбрал огонь и жар и никакого дерева, даже на дрова.

– Да, розжиг газовый, это ты точно подметила. Нету у нас в кузне дерева. Вообще, даже мебели. Как-то так вышло.

– Всё как надо. Огонь тебя защищает и сжигает лишнее. Всё не может почистить, но это твоя стихия, и твоя ипостась, и твоё оружие.

– Оружие?

– Да, огнём ты можешь управлять и тебя к нему привело, ты можешь им управлять.

– Могу… Ну да, точно могу. У меня как-то само получается. Вот он как родной что ли. Даже разговариваю с ним, веришь?

– Очень даже верю. Вот он тебя и защитил.

– Вот тебе и прилёт, – резюмировал хранитель. – А ты ведь предупреждала.

– Жалеешь, что со мной связался?

Он только критично приподнял бровь и продолжил разбираться в кипе бумаг, которые привёз в офис. Она неспешно подошла к пыльному окну.

– Может тебе окна помыть, чтобы лучше видеть перспективу? – чуть иронично заметила она.