Дома делать было особо нечего. Еды дед оставил полно, ещё и из магазина парни какие-то привезли полмашины всего, что в огороде не росло или в лесу. Дед заказал, видимо.

Коробки с красками и альбомами она только открыла. Но на творчество пока сил не было. Она видела белые листы, разноцветные коробочки, потрогала пушистые кисти, но ничего внутри неё пока не отзывалось. Это печалило. Очень хотелось что-то сделать, что-то создать, что-то такое через себя пропустить в мир. Но где-то внутри стояла широкая, высокая и тотально чёрная стена, за которой, словно всё красивое, радостное и созидательное осталось. А пока тут она сидела в горе и печали, не понимая, как встроиться в новый мир, с чего в нём вообще начать жить.

Дед не торопит. Просто дал ей новые зацепки и новые задачи. Она воин света. Её душа вечна. У неё есть миссия – нести свет.

Обычный человек счёл бы их сумасшедшими и вызвал участкового врача и участкового милиционера. Вот только она сама с детства живёт в мире, где ничего обычного не происходит. За всем всё время фонит какое-то потустороннее, глобальное, неизведанное и связанное друг с другом сотнями непонятных связей и неразрывных нитей.

Ей иногда казалось, что дед знает всё о ней и обо всех людях, с которыми она встречалась по жизни. Он порой так уверенно кивал на её реплики и рассказы, что она и не понимала, согласен он с её мыслями и выкладками по поводу той или иной ситуации, или это что-то типа: «а, Максим, знаем, знаем. Он убил ангела, мы тогда все на него осерчали».

Однажды она и об этом спросит, потому что очень тяготит её это, и про старца Лазаря, и про Илью, и даже про это мерзкую Лилю. И про Валюшку спросит, которая так и пропала в Чехии. И про Наташку, которая там где-то, в северных снегах сторожит у причала своего подводника. Почему они все исчезли из её жизни?

Целых два года она не видела его, своего любимого, своего сероглазого скульптора, который теперь кузнец.

Она тогда только познакомилась с мужем и делала для него проект. Пришла в кузню сама и снова застала его с девушкой. Красивая, дерзкая, похожая на маленького кусачего эльфа из какой-то сказки. И так не похожая на неё. Снова эта боль. Она тогда и не сказала толком ничего. Просто оставила свои координаты: вот, мол, моё дизайн-бюро, вдруг доведётся поработать вместе. А на самом деле хотела заказать по готовому проекту у него. Все документы, эскизы и даже деньги принесла, чтобы наверняка.

Но поняла, что не сможет видеть их вместе, просто умрёт от боли. Тем более, что эта мелкая язва оказалась кузнецом. Кто бы мог подумать, что такая хрупкая и невысокая девчонка так ловко и уверенно чувствует себя в мужской профессии. Магия какая-то. Он был немногословен и сдержан. Болтала в основном его вторая половинка. А они так и сидели, молча пили кофе. Она как всегда тонула в его глазах и изо всех сил пыталась не разреветься, поэтому долго пробыть не получилось. Слишком больно, слишком невыносимо снова видеть его с другой. И никак не удавалось понять, почему после всего того, что между ними было, он так ничего и не сделал. Ведь даже не поговорили ни разу больше о том самом. Ни разу так и не выяснили, что это было. Почему после того, как он вернулся из Москвы в тот тяжёлой и заполненный бесконечными похоронами год, он так ничего и не сделал? Вместо того, чтобы быть рядом и переживать эти утраты плечом к плечу, он просто исчез. Она так долго ждала его. Готовилась к отъезду на Дальний Восток, но в тайне надеялась, что вот-вот в дверь позвонят, а на пороге будет он. И она никуда не поедет. И дедушка не поедет, останется, чтобы разделить их молодое счастье. Останется, чтобы быть с ними и увидеть правнуков, чтобы у них была семья. Настоящая. Пусть и маленькая. Она так верила. Она так этого хотела.