– Вы думаете, это какая-то ушная инфекция?

– Нет, – засмеялась она. – Просто мы так сейчас это делаем.

Не успела я выразить свое удивление, как она уже пощупала мне пульс, проверила железки на горле и за ушами, заглянула мне в глаза и надела мне на руку манжету для измерения давления.

– Тут, похоже, все в порядке, – улыбнулась она.

Ну вот и все. Никакой справки, просто выволочка за симуляцию и зря потраченное время. Я повесила голову, ожидая нотации. Я снова в школе, в кабинете у завуча, которая выговаривает мне за прогулы. «И что ты выдумаешь на этот раз, Элисон?» – «Извините, мисс, мне нужно было успеть в банк до закрытия, чтобы получить там пять миллионов, которые я выиграла в лотерею».

– Вас что-нибудь беспокоит? – спросила очень юная и очень маленькая врачиха очень нежным голоском.

Я в изумлении уставилась на нее.

– Беспокоит? – тупо повторила я.

– Какие-нибудь проблемы в семье? В отношениях с людьми? С деньгами?

Это что, соцопрос? Надо выбрать один вариант или можно поставить галочку на всех трех?

Доктор Холкомб водила пальцем по моей карточке, потом вдруг остановилась и задумчиво постучала по странице, прежде чем снова посмотреть на меня:

– Волнуетесь из-за того, что вам вот-вот исполнится пятьдесят?

– Вам звонил мой муж! – ахнула я. – Это точно он! Или дети! Господи боже мой!

– Они не звонили. А что, должны были?

– Нет!

Я разозлилась. Опять меня заставляют обсуждать это проклятое пятидесятилетие, когда я всего-навсего хотела получить справку для работы.

– Просто они все считают, что я не хочу это признавать! – сердито выпалила я.

– А вы не хотите?

Врачиха совсем мне разонравилась. Меня не устраивало, как она бросает мне мои же слова, да еще таким спокойным, мягким голосом: «Не хотите?», «Должны были?», «Правда?».

– Нет, это глупости! Просто я не желала устраивать прием по этому случаю, и они его отменили. А потом у меня на работе все только и делали, что болтали об этом пятидесятилетии, и действовали мне на нервы, и я сказала им, что мне всего сорок девять, а тогда…

– У вас неприятности на работе?

– Нет!

Я почувствовала, что краснею. Меня загнали в угол и застали врасплох. Я знала, с самого начала знала, что она разгадает мою ложь.

– Ну, – признала я, беспомощно пожимая плечами, – серьезных неприятностей нет. Просто я не нравлюсь Николя, и она сговорилась с Саймоном, нашим управляющим директором, и он сделал мне серьезное предупреждение.

– Вам нравится ваша работа?

Какое это имеет отношение к делу, черт возьми?

– Благодаря ей я оплачиваю счета, – пробормотала я.

За исключением лекарств для кота и ремонта машины.

Доктор Холкомб яростно строчила что-то в моей карточке. Она выглядела очень заинтересованной и довольной. Хорошо, что хоть кто-то доволен.

– Что ж, – сказала она наконец, отложив ручку и снова откинувшись в кресле. Она посмотрела на меня и улыбнулась своей ангельской улыбкой: – По-моему, нет у вас никакого вируса.

Черт. Не так уж я хорошо вру, как выяснилось. Я взяла сумочку, готовясь с позором ретироваться, но уголком глаза заметила, что она снова взяла ручку и начала писать справку. Да! Она сжалилась надо мной! Она даст мне отдохнуть несколько дней, несмотря на то что я закоренелая лгунья! Кто сказал, что государственная система здравоохранения плохо работает? Лично я голосую за немедленное повышение зарплаты врачам!

– У вас стресс, – сказала она, все еще улыбаясь.

Стресс? Какой стресс?! Нет у меня никакого стресса!

– У меня в жизни не было стрессов! – запротестовала я.

– Вы подавляете его – стараетесь сдерживаться.

– Да?

– Все ваши проблемы из-за этого. Я хочу, чтобы вы прочли эту брошюру. И эту тоже. – Она протянула мне две книжечки.