В плечах – вершок, быть может, два,

И шеи не было просто,

Торчала только голова.

Да, из котла, откуда боле,

Хотя и должность занимал,

Не знал об отомщеньи что ли,

Когда чужое воровал?

А за дворцы на пляжах дальних

Насыпать соль могли в котел,

Ему бы в исповедальню

И лбом удариться о пол.

И хорошо, что в Преисподней

Привыкли по старике жить,

Без творчества – так удобней,

Мозгой не надо шевелить.

Да, да, мозгой, а не мозгами,

То есть извилиной, она

Всего одна между рогами,

Чуть креативней Сатана.

Он хмурится и произносит:

– Как смело рассуждаешь ты,

Когда не вслух. Если разносит,

Могу и закрутить болты.

Вот дам команду, и вприсядку

Запляшешь на сковороде.

Ладно, сказал так для порядка,

Он должен быть всегда, везде.

Ты думаешь, в раю все можно,

Законы действуют и там,

Допусти неосторожность,

Пройдись случайно по цветам,

Иль выскажи иное мненье

Архангелам наперекор,

Другое будет отношенье,

Такой почувствуешь укор,

Что осязать его ты станешь.

В раю смиренные нужны.

Хотя, возможно, и устанешь,

Рай – сон, надоедают сны.

А грешники поступают

В ад нескончаемой толпой,

Пока ребята успевают,

Они с мозгами, не с мозгой.

И скоро коррупционеров

Будут в реакторах палить,

За то, что без стыда и меры

Стали народное тащить.

Их предлагают водородом

В распыл, в небытие пускать,

И, правильно, таких уродов

Нигде не надо принимать.

В котлы бросать их надоело,

Научным должен быть подход,

От воровства так наболело,

Сам лавы бы налил им в рот.

Сатана не в шутку злился —

Готов был насадить на рог,

Я незаметно помолился

И этим лишь себя сберег.

Говорю ему: послушай,

Глава подземных темных сил,

Мне безразлично, если души

Воров ты пустишь на распыл.

Они к купаниям вашим

Привыкли наверняка,

И это день уже вчерашний,

Не все же грешникам скакать.

Смеются попросту над вами

Сидящие сейчас в котлах,

Все время, пользуясь дровами,

Вы поубавили их страх.

Вон, тот, горбатый, тоже скачет,

Гримасу скорчил, а под ней

Ехидную улыбку прячет,

Так что пора и посмелей

Использовать достиженья

Научные сегодня вам,

И надо, по моему мненью,

На атом заменить дрова.

– Согласен, будет очень славно,

Успеем каждому воздать, —

Толкнул меня в плечо черт главный,

И я упал в свою кровать.

Все тихо, лампу не включая,

В окошке лик луны торчал,

О том, что видел, вспоминая,

Я строчки эти написал.

Хотя переживал до жути:

Напрасно изменений ждать…

Рискну и выскажусь круче:

Барана волку не понять.

На фото твоем, Алена,

Только сейчас разглядел,

Нос картошкой вареной,

И я его съел.

Не думай – хотел кушать,

Мой обед по часам,

Извини, и твои уши

Приурочил к грибам.

Очень на них похожи,

Как волжанки торчат,

Удивительно, что тоже

Аппетитно хрустят.

А другое твое фото,

Где на пляже стоишь,

Я беру с собой на работу,

Там коллег ты дивишь.

У кого буфера такие,

Слово их – не моё,

Восторгаясь, линейкой иные

Измеряют грудей объём.

Ты зачем развернулась ими,

А лицо устремила анфас,

Фотографиями твоими

Торговать предлагали не раз.

И сулят немало, однако,

Но мне деньги сейчас зачем,

Лучше я от тебя во мраке

Оторву что-нибудь и съем.

Да, все меньше тебя остается,

Наступает пора понимать,

Вероятно, скоро придется

Проездной билет покупать.

А чего ты стоишь с улыбкой,

Красотою своей маня?

Вероятно, было ошибкой,

Что одна ты сейчас – без меня,

Пусть бумажного каннибала,

Хотя это от жгучей тоски,

Я бреду на вокзал устало,

Мой плацкарт – в тупики.

Вот иду и пою ни о чем,

Посмотрите хоть раз за плечо.

Что, миряне, увидите там?

Взгляд недобрый, кривляние рта.

О хорошем хотел бы сказать,

Но когда на тебя наплевать,

И когда под улыбкой оскал,

Беспросветная в фибрах тоска.

Моя песня похожа на плач,

В добром дяде – подспудный палач,