Дверь заговорщикам открыла приближённая горничная, впуская их в личные апартаменты императорской четы. Охрана не ожидала подлого предательства, и в холле пролилась первая кровь. Женщина смотрела на пол, пытаясь найти место смерти преданного охранника. Робкий луч света, заглянувший в окно, словно подсказывая ей, выхватил потемневшие засохшие пятна крови на ковре и, пробежавшись по полу, сверкнул чем-то под креслом.

Каждый раз императрица замечала что-то новое для себя в том нападении, мысленно восстанавливая последовательность событий. Вот и сейчас приглядевшись, женщина поняла, что это перстень, подаренный ею старому и верному охраннику. Он был мал ему, и воин носил дар на шнурке на шее. Видимо, во время боя нить порвалась, или была срезана, унося с собой жизнь верного человека.

Следующая комната несла новые воспоминания. Нападавшие принесли с собой странные артефакты, вытягивающие силы и магию. Везде, где стояли эти предметы, мебель и пол обветшали и растрескались. Даже цвет стал более тусклым, чем в остальном помещении. Казалось, что те артефакты высасывают энергию из самой сути мира. На самих же заговорщиках были надеты защитные амулеты, похожие на клубок змей, дымящихся тонкими струйками тьмы.

Женщина шла по комнатам, вспоминая тех, кто защищал в тот день её, мужа и их ребёнка. Каждый год она отдавала личную дань памяти им, вновь и вновь благодаря за самоотверженность и преданность. Шаги императрицы замерли перед дверью в спальню. Пальцы чуть дрожали, когда женщина толкнула её, открывая. Каждый раз переступая порог этой комнаты, она чувствовала нестерпимую боль в душе и сердце. Воспоминания нахлынули на неё, унося в бурный поток боли и горечи.

Сильвея полюбила Хранителя с первого взгляда. А он, казалось, не обращал на неё никакого внимания. Но их случайные встречи становились всё более частыми и более продолжительными, пока однажды император ни сделал ей предложение руки и сердца. Тогда её душа пела от любви, счастья и восторга. Казалось, что так будет всегда. Молодая императрица старалась каждую минуту быть рядом со своим возлюбленным, вникая во все государственные дела, помогая ему по мере своих возможностей. А супругу нравилось учить молодую жену и объяснять, что и как должно быть в процветающей империи.

Когда же лекарь сказал, что она беременна, на свете не было никого счастливее её и мужа. Казалось, что невозможно быть более внимательным и любящим, чутким и заботливым, но Гонсаль окружил Сильвею такой теплотой и любовью, что ей чудилось, что она находится в удивительном, волшебном сне, от которого перехватывало дыхание и щемило сердце. Молодая императрица купалась в его нежности и ласке.

“Да, такое счастье не может быть вечным”, — промелькнула непрошенная мысль, больно уколов в самое сердце.

В тот ужасный день она почувствовала лёгкое недомогание, а муж, боясь за здоровье жены и дитя, вызвал лекаря. Роды начались преждевременно из-за сильнейшего испуга. Судя по звукам, которые Сильвея слышала за стеной, там шёл кровопролитный бой, а Гонсаль, раз за разом пытавшийся открыть портал, никак не мог этого сделать. Когда же нападавшие ворвались в спальню, он взмолился демиургу, обнажая клинок и вставая на защиту жены и нерождённого ребёнка.

Самого любимого и дорогого человека убили на её глазах, как и мага, помогающего при родах. Гонсаль, который так мечтал подержать на руках своего наследника, не дожил до его рождения, а беззащитная женщина, крича от боли в душе и теле, молилась и звала демиурга! В тот момент Сильвея не думала о себе: после смерти любимого что-то умерло в её душе вместе с ним. Захлёбываясь слезами, императрица молила спасти ребёнка, наследника, нового Хранителя мира, без которого он погибнет.