– Слушай, друг, – по-английски начал заключенный и тут же, не выдержав, перешел на русский. – Сволочь ты черномазая, ты же сам – угнетенная раса, что ж ты, гнида, курвишься? Паскуда вшивая! – и широко, по-голливудски, улыбаясь, добавил, но теперь уже на хорошем английском: – Только минута! Брат! Ты даже не представляешь, как мне нужно сделать этот звонок!

По коричневому лоснящемуся лицу пробежала тень снисходительной улыбки. Охранник махнул рукой и кивнул на дверь:

– Только две минуты, – эти русские странные ребята, им всегда хочется заполучить то, чего нельзя. В чем-то они похожи на его чернокожих братьев из Гарлема.

Варяг вытащил двадцатипятицентовую монетку, бросил ее в щель аппарата, снял трубку и набрал хорошо знакомый номер. На другом конце провода раздавались длинные раздражающие гудки, еще через минуту щелкал тумблер автоответчика и беспристрастный голос (уже в который раз) извещал:

– Меня нет дома, можете оставить сообщение на автоответчике. Как только смогу, сразу вам перезвоню.

Варяг резко повесил трубку, невольно выругавшись:

– Твою мать!

«Ну куда ты подевался, сука! За что только я тебе деньги плачу. Вторую неделю тебя нет дома, адвокат долбаный. И это тогда, когда все газеты и телевидение кричат о моем аресте. Что-то здесь не так. Неужели продался? Ах, падла! Выйду из этого гребаного изолятора – порву гада».

Светлане тоже сейчас звонить нельзя. В доме, наверное, все прослушивается федералами, наверняка ищут людей, с которыми он был связан, и в случае неосторожного звонка запросто могут выйти на Сивого.

Варяг вышел из кабинки, благодарно кивнул охраннику и в раздумье побрел к своей камере. Там он, не раздеваясь, плюхнулся на койку и стал мучительно перебирать в памяти события последних месяцев. Голова работала ясно, как никогда.

Владиславу Геннадьевичу Игнатову, российскому вору в законе по кличке Варяг, в американской тюрьме не спалось. Ему, смотрящему России, человеку, наделенному едва ли безраздельной властью, чье влияние распространялось на все тюрьмы России – от Балтийского моря на западе до Тихого океана на востоке, – распорядителю колоссального российского воровского «общака», не давало покоя то, что какой-то американский надсмотрщик дает ему указания, когда можно звонить по телефону. Су-у-ки! Владиславу хотелось кричать, затеять драку, вцепиться полицейскому в горло, но делать этого не следовало. Как никогда, нужно было проявлять хладнокровие.

Ведь только начали складываться дела, только пошли из России гигантские деньги, которые следовало немедленно пустить в прибыльные дела, и тут этот арест! Ничего не успел! Если в ближайшие дни он не сумеет выпутаться из этой дерьмовой истории, то без него остановится целый ряд гигантских сделок. Не зная всех деталей, пацаны завалят дело как пить дать!

Со стороны Владислав казался воплощением спокойствия, но в действительности его грудная клетка готова была разорваться от бушевавших страстей.

Владислав от бессилия стиснул зубы: ну где же этот долбаный адвокат Билли Шустер? Глубоко вздохнув, Варяг понемногу принялся выдыхать тонкую струйку, чувствуя, как к нему помалу возвращается утраченное спокойствие. Нужно взять себя в руки и все как следует осмыслить.

Закинув руки за голову, Владислав молча лежал на кровати, глядя в потолок. Его новый сосед по камере готовился ко сну: раздеваясь, он неторопливо, аккуратно укладывал свою тюремную робу на спинку стула. Этот аккуратизм начинал приводить Варяга в тихое бешенство. Кроме того, во внешности сидельца его что-то настораживало. А может быть, никакой опасности с его стороны не существует и в действительности его одолевают просто нервы.