Опера называлась пафосно – «Освобождение». Она была призвана напомнить гражданам Города о самой величественной и трагической странице в истории человечества – изгнании сектов с Земли. И написана к приближающемуся стошестидесятипятилетию этого важнейшего события. Вначале Дэмьен пытался уследить за хитросплетениями сюжета, но вскоре запутался в огромном количестве героев Сопротивления, выходивших на сцену, казалось, лишь для того, чтобы красиво пропеть несколько строк и так же красиво погибнуть. Все это было так по-современному скучно и бездарно, что даже завывания узника показались Дэму куда более музыкальными, чем некоторые исполненные арии.

Дэмьен уже несколько раз посматривал на карманные часы, считая минуты до окончания первого акта, когда на сцене появилась девушка-сект. До этого момента секты лишь мелькали изломанными тенями на подсвеченных белых кулисах, изображая некое абстрактное зло. Но, видимо, драматурги решили не превращать пришельцев в зло абсолютное и вывели персонаж, сочувствующий делу земного Сопротивления. Костюм молодой актрисы (Демьен, несмотря на закрывающую лицо маску, понял, что она молода), очень достоверно передавал черты захватившего Землю вида. Четыре тонкие руки, до половины прикрытые рукавами длинного серебристого одеяния, зеленовато-голубая плотная кожа, фасеточные глаза на пол-лица, безгубый рот. Но, не успев поразиться мастерству гримеров, Дэм был окончательно сражен мастерством певицы. Она пела… как сект. Наверняка постановщикам пришлось не одну неделю, а то и месяц просидеть в спецхране, слушая чудом сохранившиеся записи с голосами пришельцев. Дэм слышал несколько подобных записей, но такой мелодичной не встречал. Ее нельзя было сравнить ни с одной известной земной музыкой. До дрожи чуждая эта песня одновременно напоминала и колыбельную, и детский плач.

Голоса сектов были настолько высоки, что некоторые звуки оказывались за пределами человеческого восприятия и напоминали, скорее, писк. Как удавалось певице исполнять такую сложную партию, оставалось загадкой. Но она не пищала, а именно пела. Очень нежно и очень грустно, и от ее невозможного голоса на душе разливалось теплым молоком спокойствие и умиротворение. И тишина.

Дэмьен очнулся, когда в зале грянули аплодисменты, а занавес медленно пополз вниз. Конец первого акта. Чтобы там ни замышлял насчет него дядюшка, но Дэм на самом деле уснул в опере. Невероятно.

– Ну как? – не преминул спросить довольный донельзя Бертран. – Как тебе сект-девица?

– Если забыть, что секты вообще-то однополые… – пробормотал Дэмьен.

– Не бойся, мальчик мой, если с нее снять маску, грим и вообще одежду, она очень даже тебе подойдет.

– Подожди, дядя, я не понимаю, о чем ты.

– Я подумал, что избавить тебя от воя поможет наша особенность. Если найти тебе подходящую женщину… Тебе ли не знать, как это влияет на нашу Пустоту. А в твоем случае – на Комнату. Мы уже все испробовали, осталось только это. Точнее, эта. Она актриса, ее сценическое имя – Пасмурная Кэри. Настоящую фамилию я позабыл, но главное, что она – подходящая.

– Откуда?.. – Дэмьен все еще пребывал в растерянности.

– Видишь ли, мальчик мой, когда я передал тебе заключенного, то сразу стал подыскивать подходящую женщину для себя. Ведь моя Пустота снова вернулась. Искал и нашел. Случайно. Но это не важно. Важно, что она подходит мне, а, значит, подойдет и тебе. Поэтому ты прямо сейчас пойдешь в комнату релаксации, а она к тебе присоединится, как только разгримируется. Все уже договорено. Если она тебе поможет…

– Подожди, дядя, – у Дэмьена голова пошла кругом. – Даже если теоретически она мне подходит… Так нельзя. А как же ты сам?