Едва дорога пошла вверх, взбираясь на первую террасу, как электромобиль беспощадно затрясло. Пружинящее покрытие закончилось, а выложенная людьми мостовая для железных колес оказалась настоящим испытанием. Чтобы делать резину, нужен был каучук: либо натуральный, либо полученный из нефти. Но за полтора века людям не удалось разведать ни одного нефтяного месторождения. Почти все они были выработаны еще до прихода сектов на Землю. И если карты спецхрана не врали, оставшиеся были очень далеко, на территории, населенной дикими варварами. И потому в Городе царствовал его величество пар.

Паровые машины несколько раз попадались электромобилю на Пути, а в Циркусе их стало гораздо больше. Конные экипажи тоже встречались нередко. А уж о велосипедах и говорить нечего: все велосипедные дорожки были забиты двух- и трехколесными моделями, снующими в обоих направлениях и радостно дребезжащими звонками.

А еще были трамваи отвратительного ядовито-охристого цвета. Они громыхали на каждой террасе по единственному круговому маршруту – больше гидроэлектростанция Рэны пока не могла позволить Городу. Это в далеких мечтах были электрички от Циркуса до столиц всех Секторов. Но две угольные электростанции, на строительство которых еще пять лет назад угрохали сектову тучу реалов, до сих пор не дымили своими уродливыми трубами.

Поскольку электромобиль был еще диковинкой и встречался либо в гаражах особо важных персон, либо у силовых ведомств, дорогу ему уступали, едва увидев и с большим рвением. Ни одному водителю механических или живых лошадиных сил не хотелось стать причиной его трубного, немного жутковатого сигнала. Поэтому дорога по Циркусу не заняла много времени.

Увидев за окном очертания Высокой площади, расположившейся в центре третьей террасы, Дэмьен замер в ожидании. Налево или направо? Если налево… Налево. Значит, он все-таки пожелал видеть Дэмьена перед расстрелом. Ну, что ж, хайсит консул, встречай своего изменника.

Первым, что бросилось в глаза Дэмьену, когда он со скованными за спиной руками вышел на залитую пронзительным солнечным светом мостовую, была охрана. Он смотрел на высокую гранитную лестницу, ведущую к массивным дверям резиденции консула, и мог только гадать о причине такого столпотворения карабинеров. Они стояли по двое чуть не на каждой ступеньке, так что поднимался Дэм, будто проходил сквозь строй. Теперь стало понятно, почему молоденький лейтенант Тайной полиции, почти извиняясь взглядом, заковал его в наручники, перед тем как распахнуть дверь электромобиля.

Консул боялся. И от этого Дэмьену становилось не по себе. Что могло напугать человека, которого он с детства полагал совершенно бесстрашным? Нет, когда Дэм повзрослел, ему все-таки выпал шанс узнать, чего до зубовного скрежета боится прославленный правитель. Но сейчас дело было явно в другом. Пока Дэм в сопровождении лейтенанта, двух охранников и полковника Свена поднимался по лестнице под бдительными взглядами карабинеров и гадал, что происходит в Циркусе, дубовые двери резиденции открылись. Из них пулей выскочил мальчишка лет пяти, пытаясь убежать от двух переполошенных нянек.

С криками «Маленький хайсит, вернитесь! Ваш дедушка запретил!..» – они пытались сравниться в скорости с егозливым озорником, который буквально катился вниз по ступенькам. Няньки причитали и умоляли карабинеров остановить неугомонное торнадо, но то ли приказ у тех был не шевелиться, то ли боялись высокородных родителей шалопая, однако с места не стронулся ни один.

Их разделяло не больше десяти ступеней, когда, оглянувшись на свою охрану, Дэмьен заподозрил неладное. Благоговение, проступившее на лице лейтенантика, расставило все по своим местам. Рассмеявшись про себя, Дэм отметил фамильную блондинистость младшей почки консульского древа, а также скверный характер.