С «заключенными» с самого начала обращались без всяких скидок на игру. Мнимые охранники действовали как настоящие. Эксперимент был рассчитан на две недели. Но прошло всего шесть дней, и его пришлось прекратить – по той причине, что участвовавшие в нем молодые люди с каждым днем деградировали. Игра настолько переплелась с реальностью, что у половины «заключенных» появились серьезные психические аномалии (слезливость, припадки ярости, нарушение нормальных мыслительных процессов), а часть «охранников» стала вести себя по отношению к «заключенным» агрессивно и даже обнаруживать жестокость. Все эти патологические проявления ранее были совершенно не свойственны добровольным участникам эксперимента.

По мнению Зимбардо, этот эксперимент интересен тем, что он «впервые продемонстрировал как тюремная обстановка может вызвать патологическую реакцию даже у тщательно отобранных, нормальных, здоровых молодых людей». В конце отчета об этом важном социальном исследовании говорилось: «Невозможно объяснить дурные поступки испорченных людей – наши охранники не были садистами, а наши заключенные не были психопатами. Все юноши в нашем эксперименте были вполне добропорядочными. Однако, когда они столкнулись со злом, присущим всей атмосфере тюрьмы, обстановка одержала верх над личностью».

Таким образом, эксперимент, проведенный в Стэнфордской тюрьме, выявил наличие «зла, присущего всей атмосфере тюрьмы». И это «зло» в течение шести дней превратило абсолютно здоровых людей в лиц с патологическими отклонениями в поведении17.

В исследовании, проведенном Г. Ф. Хохряковым, выделен примерный круг обозначенных здесь противоречий:

– ставя задачу максимального приспособления человека к жизни в обществе, его отделяют, изолируют от общества;

– желая научить человека социально полезному активному поведению – содержат в обстановке строгой регламентации, которая в какой-то мере вырабатывает пассивность;

– думая заменить в сознании осужденного вредные представления и привычки правильными, стремясь привить ему социально полезные качества, человека помещают в сообщество ему подобных, отчего вероятность «заражения» отрицательными чертами и взглядами возрастает.

Изоляция осужденных от общества и помещение их в исправительные учреждения носят принудительный характер. Обязанность под угрозой наказания исполнять все правила и предписания (формальные и неформальные), невозможность удовлетворить ряд своих потребностей, необходимость общения с людьми – вот основные причины эмоционального напряжения лиц, лишенных свободы. Психологическая организация человека не может обеспечить адекватное восприятие реальной действительности в условиях, к которым она не была приспособлена в процессе своего развития. Сохранять душевное спокойствие в таких условиях для большинства немыслимо. Вот как писал по этому поводу Андре Моруа: «Все, что способствует нашим желаниям, кажется правильным. Все, что противоречит им, приводит нас в ярость».

В определенной степени все это не может не вызвать, в связи с внутренним несогласием осужденного со сложившейся ситуацией, безысходностью изменить что-либо, и ответной враждебности. Вспомним: результаты проведенного в США эксперимента свидетельствуют, что у ряда включенных в него индивидов стали обнаруживаться припадки ярости, развились агрессивные черты.

Условия мест лишения свободы не на всех осужденных влияют одинаково. Индивидуальные особенности каждого из них позволяют столь же индивидуально воспринимать окружающее. Но и справедливо будет сказать, что среди множества индивидуальных восприятий в условиях ИУ есть нечто общее, типичное для большинства. Это, прежде всего, субъективное восприятие самим осужденным назначенного ему судом наказания.