Вот, пожалуй, и все, что предстало моему любопытному свежему взгляду при первом знакомстве со своим рабочим помещением. Да, были здесь еще три больших окна с видом на какие-то неказистые низенькие строения, что топорщились вдалеке.

– Это солдатские казармы, – пояснил Алексей.

– А зачем они здесь, средь голой степи? – полюбопытствовал я.

– Аэродром охранять.

– Верблюдов гонять, – съехидничал Виктор и стал включать аппаратуру, потирая ладони и приговаривая: – Сейчас согреемся.

И это кстати, так как в комнате было заметно холодно.

Железные шкафы загудели, замигали многочисленными лампочками на лицевых индикаторных панелях. Экраны мониторов зажглись, подобно фосфору в темноте, ровным, мягким зеленым светом.

Виктор был доволен сам собой, держался уверенно. Возрастом он был заметно старше нас с Алексеем, и я принял его за руководителя нашей группы, однако ошибся.

Малость погодя, пока я приглядывался и соображал, что здесь к чему, в комнату вошел небольшого росточка, скромный, невзрачный мужичок (по дороге, в автобусе, я точно его не приметил). Он поочередно поздоровался со всеми, уточнил, подойдя ко мне:

– Новенький? – и, не дожидаясь моего ответа, представился: – Василий.

– Александр, – ответил я ему, пожимая протянутую маленькую, но твердую, натруженную ладонь.

Василий (по фамилии Марущак), как оказалось, в нашей группе был за старшего. Без проволочек он стал вводить меня в курс дела.

– Все, что здесь есть, – неспешно объяснял он, – это аппаратура для сбора, отображения и передачи в ЦУП (центр управления полетами) данных о полете «Бурана». Стартанет «птичка», полетит, наземные станции, расположенные по трассе полета, станут за полетом наблюдать и транслировать сюда его параметры. На экранах этих мониторов, – он ткнул пальцем в светящиеся экраны, – полетные данные будут отображаться, по ним можно будет судить, что с «птичкой» происходит. Туда ли она летит. В режиме реального времени эти данные транслируются дальше в ЦУП. В Подлипках (где развернут ЦУП) точно такая же аппаратура, и там будут видеть то же самое, что и мы здесь. Это очень ценная информация, особенно на завершающем этапе полета, когда «Буран» будет приземляться на посадочную полосу нашего аэродрома. Полетит он и будет возвращаться в автомате, без пилотов-космонавтов. Посадку ему должен обеспечивать посадочный комплекс «Вымпел» – ну, ты знаешь. Наша система – часть этого комплекса.

– Да, – подтвердил я, – я был у разработчиков в ленинградском ВНИИРА (Всесоюзный научно-исследовательский институт радиоаппаратуры).

– Хорошо. Ленинградцы разработали, а изготовляли аппаратуру в Кишиневе, Одессе, Харькове. Привезли сюда. Мы ее здесь смонтировали. Функционально наша система – зрячая часть посадочного комплекса. Если она засбоит или, не дай бог, погаснет во время реального полета, то у всех причастных к делу буквально закроются глаза. Шуму будет… Никто не будет понимать, что с «Бураном», где он, в каком состоянии, как и куда летит. Наше дело – настроить систему так, чтобы она работала безупречно. Чем мы сейчас здесь и занимаемся. Вы с Алексеем очень вовремя прилетели. Включайтесь в работу.

И, обращаясь уже ко всем, продолжил:

– Давайте сегодня разберемся с блоками СУО (система управления отображением). Недавно случился большой скачок по питанию, эти блоки оказались самыми критичными. Возможно, в них даже что-то погорело. Вам с Алексеем, как инженерам, мультиметр и осциллограф в руки, схемы там, в шкафу, кумекайте. Выловите «блох» – монтажники Кузнецовы что надо перепаяют. А я пойду до наших военных добегу. Разберусь, кто там отвечает за электроснабжение. Попрошу, чтобы со светом не баловались или хотя бы предупреждали о переключениях, а то таким макаром нам все тут пожгут.