Норфолк провел еще одну встречу с Аском и его союзниками. Он согласился, что король попал под дурное влияние Кромвеля и той ведьмы, Болейн; Благодатное паломничество открыло ему глаза на их бесчестные интриги; впрочем, монарх не был намерен санкционировать петиции, навязываемые силой. Если паломники разойдутся с миром, он благосклонно рассмотрит их требования. В отношении роспуска монастырей Норфолк заявил, что они будут восстановлены до следующего созыва парламента, на котором решится их окончательная судьба. По правде говоря, это была очередная ложь, хотя Генрих и без того уже дал понять, что способен наобещать что угодно. Мятежникам объявили всеобщую амнистию. Этого было достаточно. Аск отправился в Понтефракт и убедил собравшихся в том, что они достигли своих целей. Он сорвал с себя эмблему Пяти Ран и заявил, что слагает с себя полномочия капитана восставших. Восстание подошло к концу.

Впрочем, обман и притворство по-прежнему оставались распространенной тактикой тех дней. В пятницу 15 декабря король передал Роберту Аску послание с одним из слуг личных покоев его величества. В нем он сообщал, что очень желает встретиться с предводителем мятежников, которому давеча даровал помилование, и открыто обсудить причину и обстоятельства восстания. Возможность реабилитировать свою репутацию показалась Аску весьма привлекательной. Как только Аска представили королю, тот встал и заключил его в свои объятия. «Добро пожаловать, мой дорогой Аск; я хочу, чтобы ты огласил свое желание перед лицом моего совета, и я исполню его».

– Милостивый государь, ваше величество позволяет тирану по имени Кромвель руководить вашими действиями. Всем доподлинно известно, что если бы не он, то семь тысяч священников, пополнивших ряды моего войска, не превратились бы в обездоленных скитальцев, коими стали.

Король даровал мятежнику накидку из алого атласа с королевского плеча и попросил подготовить историю событий последних месяцев. Возможно, Аску могло показаться, что король мысленно разделяет его позицию по важнейшим религиозным вопросам. Однако Генрих обвел его вокруг пальца. У него не было ни малейшего намерения остановить или обратить вспять процесс упразднения монастырей; он не собирался отменять никаких действующих религиозных законов; и уж тем более в его замыслы не входил созыв парламента в Йорке. Тем не менее Аск мог оказаться ему полезным. До совета доходили слухи о растущих беспорядках на севере; король обратился к Аску с просьбой помочь подавить волнения и тем самым засвидетельствовать свою новообретенную верность. У Генриха в самом деле были основания для беспокойства. Он получил сообщения о новых восстаниях в Нортумберленде. На дверях церквей висели манифесты. «Жители Нортумберленда, не сдавайте позиции. Не доверяйте дворянам. Восстаньте всем народом. Бог будет вашим господином, а я – вашим капитаном».

Один из этих капитанов возглавил восстание. Сэр Фрэнсис Бигод происходил из благородного северного рода, чей замок располагался в пяти километрах к северу от Уитби. Однако помимо этого он был ученым, доведенным до крайней нищеты, и утверждал, что его «научные изыскания снискали зависть и подозрения». Непосредственный свидетель событий «паломничества», он не верил обещаниям короля. Бигод, которого, возможно, лучше всего охарактеризовать как консервативного лолларда, испытывал особенную неприязнь к монастырской системе; однако он боялся за судьбу северных земель и стремился защитить их. Возможно, что дух воинственности был у него в крови; его предки ранее боролись против Генриха I и Эдуарда III.