Кристина попятилась назад. Сначала она делала это медленно, постепенно ускоряясь. Где-то на полпути к двери, ее зад коснулся стола с хирургическими инструментами. Они брякнули. Это подействовало на нее, как выстрел из ружья на мирно дремлющую на крыльце кошку. Я не успел открыть рот, как Кристина исчезла. Единственным, что напоминало об ее существовании, были двустворчатые двери морга, покачивающиеся из стороны в сторону.

Такую реакцию я видел не в первый раз. Так же вели себя мои одногруппницы на практических занятиях по анатомии. Сначала восторг, затем круглые глаза от понимания того, что их ждет, потом медленное отступление. Финалом всегда был стремительный побег. Зачем поступали на медицинский – непонятно.

Не торопясь, я доделал свою работу, поместив Валентину Федоровну Чалову, так звали мертвую женщину, в холодильник. Было трудно, но я справился один. Закончив с ней, я снял перчатки. Небольшая уборка заняла минут пять, после чего я вернулся на свое дежурное место. Сон сдуло окончательно. К тому же, где-то недалеко я услышал звук приближающихся сирен скорой помощи, а это могло значить только одно: или кому-то сегодня очень крупно повезет, или у меня снова появится работа.

Сирены скорых не стихали. По моим подсчетам, их подъехало десять или одиннадцать, но продолжали подъезжать все новые и новые. В городе явно что-то случилось. Не могли одновременно десять человек попасть в больницу с сердечным приступом или инсультом.

Но в коридоре по-прежнему никто не появлялся. Я пытался сосредоточиться на книге, но мои мысли были там, на улице, где машины скорой помощи одна за другой подъезжали к дверям, из них выпрыгивали санитары и катили носилки с больными людьми в приемную.

После двадцатой или двадцать первой подъехавшей машины я не выдержал и вышел на улицу. Снег стал слабее, но все еще валил так, что крыльцо напротив, куда подъезжали машины скорой помощи, казалось для меня чем-то далеким. А ведь оно находилось всего в двадцати метрах. Мои щеки обжигал падающий снег. Я достал телефон, зашел в браузер. Запрос «Новости Санкт-Петербурга» тут же выдал мне почти три сотни ссылок, но почти все они начинались с заголовка: «В Санкт-Петербурге рухнула крыша торгового центра». Я открыл первую же из них и начал читать. Как сообщали СМИ в многоэтажном торговом комплексе «Олимп» обвалилась крыша, в результате чего пострадали люди. Сведений о точном количестве жертв не было.

Пока я читал, подъехало еще две скорых. Если я все правильно считал, пострадавших было уже минимум двадцать пять человек. Наша больница находилась ближе всего к «Олимпу», поэтому людей доставляли в первую очередь к нам. Я обновил страницу в браузере. Новых сведений о происшествии не появилось.

Кристина и ее недавний визит вылетели у меня из головы. Я словно завороженный стоял и смотрел, как скорые все пребывают и пребывают, отдавая пострадавших, тут же разворачиваются и едут обратно. Я работал в морге уже больше года и должен был привыкнуть к смерти, особенно учитывая тот факт, что знал о мертвых немного больше, чем все остальные. Но ко мне привозили уже мертвых. По сути это были уже не люди, которые еще недавно ходили, ели, говорили, любили, надеялись и мечтали. Теперь это были всего лишь наборы распадающихся тканей. Только жизнь человека связывала эти столь разные клетки между собой, заставляя работать друг для друга в постоянном симбиозе. Со смертью человека эта связь распадалась.

Но сейчас, в каких-то двадцати метрах от меня привозили людей, над которыми в прямом смысле слова зависла смерть. Их было много и с каждой минутой становилось все больше. Вот они живые люди, а уже через двадцать минут их могут накрыть простыней и привезти ко мне, где они превратятся в еще одну запись в журнале с моей росписью, подчеркивающей их переход в другой мир.