Но Грибоедов и десяти минут не побыл один: шторы в углу у двери раздвинулись, и вошел высокий человек – это был Павел Иванович Пестель. Он и в гражданском платье выглядел римским патрицием… В его взгляде, очень серьезном, добавилось усталости, и высокий лоб резала глубокая морщина, которой Грибоедов не помнил в свидание полуторамесячной давности в Петербурге.