– Затмил он Лунина младого! Среди гвардейской молодежи он – кумир, ведь правда? – спросил Бестужев-Рюмин неожиданно подобострастным тоном.

– В точку, в точку! Но он жалкая пародия на наше поколенье! – засмеялся Трубецкой тем же кашляющим смехом.

И Грибоедов улыбнулся столь неожиданному повороту разговора:

– Тут Трубецкому не сильно доверяйте. Да, Лунин куролесил – от множества талантов, обществу ненужных и неизвестных даже… И нынешние от безнадежности кутят, хотя талантов много, да по-прежнему не в моде принципы и здравый смысл. Кто-то очень ловко отваживает молодежь от мыслей важных и направляет к скороспелому успеху – у дам, у лживых авторитетов, набравших вес в казенных кущах. Но это на поверхности и отображено не раз… Однако я уверен: зов трубы услышав, наши молодые пойдут за нами, а не за подлыми чинами. И я бы не спешил их Моллину отдать – или другим, увитым светскими успехами. А нынче впрямь трубач трубу, как перед боем расчехляет. Пренебреженье к Александру вполне всеобщее и не беспочвенно. Он сам почуял, что проиграл везде, и англичанам стал не нужен… Он ищет, как окончить пьесу, ну и… нас примерно проучить.

Муравьёв-Апостол растерянно поставил недопитый чай на край стола:

– Что же? План наш безнадежно запоздал! Вот это я и предчувствовал – до осени события опередят наши решенья.

– События опередят?.. Борзые они, что ли? – желчно засмеялся Артамон Муравьёв. – У всякого события есть авторы… Es gibt mehr Hasen als Jager – говорят в таких случаях немцы. Зайцев всегда больше, чем охотников. Пока мы собираемся на охоту, мня себя егерями, на нас уже спускают псов… И до зимы непременно перехватают, говорю вам!..

Зависает долгая и нехорошая пауза. Грибоедов и Муравьёв-Апостол обмениваются длинными взглядами.

Трубецкой вздернул голову и трагически объявил:

– Да, опаздываем. Но виновен в этом Пестель с его сумасбродными идеями, раскалывающими нас. Как можно предлагать лишить земли помещиков, освобождая крестьян?!..

– Сергей, нам непременно следует переговорить с глазу на глаз, – с легкой улыбкой сказал Грибоедов. – Близки времена, когда охотников станет больше, чем зайцев…

Бестужев-Рюмин живо и стараясь быть убедительным, возразил:

– У нас не принято таиться, когда над нами общая судьба…

Муравьёв-Апостол ответил поручику жестко, всем корпусом повернувшись к нему:

– Нам нужны открытость и доверие… Но бывает, что переговорить наедине нужнее. Вы не доверяете нам tet-a-tet?..

Кабинет Трубецкого, куда уединились Грибоедов и Муравьёв-Апостол, выглядел гораздо привлекательнее. Они оказались в богато убранной комнате, где их будто поджидали два глубоких кресла, поставленные одно против другого. Они и расположились в них, ценя минуты и понимая, что их короткая по обстоятельствам беседа должна быть неспешной и бесстрастной, потому что они оказались на лезвии неожиданно обнаженного врагом ножа, врагом давним, привычным – и вот он обернулся к ним, оскалясь…

– Неужели мы и в самом деле опоздали, Саша? – важничая и с обиженной миной спросил Муравьёв-Апостол. – Нас вычислили? Предали? Или от страха задергались клевреты царского мундира?

– Есть верные известия, Серёжа, что действительно царь решил покончить с тайным обществом и все реформы похоронить в одной могиле с нами. У Артамона нюх надежен. Я послан к тебе Рылеевым, чтобы его поддержку передать твоим особым планам. Теперь надежда только на удар. И Якубович в Петергофе готовится отмстить царю… Но это не надежно. Подозреваю тут ловушку! Как только я услышал, что Витт да Киселёв и прочие крупные чины готовы с нами быть, – я понял, что нас втягивают в некую игру, подталкивают к выступленью…