Но в страну хазар, в дельту Волги и в низовья Терека, тюркюты пришли не как враги или завоеватели, а как друзья, союзники, потому что соседние степняки были противниками и тюркютов, и хазар. Заселять дельту Волги тюркюты не собирались, так как заросли тростника и тучи комаров не привлекали обитателей горных склонов Алтая и Хангая или бескрайних равнин Монголии.

Тюркюты использовали Хазарию как базу для своей конницы, проходившей нелегкий степной путь от Тарбагатая до Волги с тем, чтобы затем обрушиться на Кавказ или Крым. Хазары были гостеприимны и не отказывались пополнять войска тюркютов своими юношами, которые тоже мечтали о военной добыче.

Когда же Хазария отделилась от гибнувшего Западного Тюркского каганата и часть тюркютов вместе со своим ханом из рода Ашина поселилась на берегах Нижней Волги, то сложилась устойчивая система, потому что тюркюты продолжали пасти скот в степях между Волгой, Тереком и Доном, отнюдь не мешая хазарам ловить осетров и стерлядь. Сосуществование этносов возможно, и даже благотворно, если каждый из них заполняет свою экологическую нишу. Если же пришлый этнос стремится присвоить себе достижения местного или, точнее говоря, создать на чужой земле колониальный режим, что делали англосаксы в Америке и Индии, а французы – на Мадагаскаре и в Африке, то возможны неустойчивые ситуации и непредвиденные коллизии. Так было и в Хазарии в IХ – Х веках[60].

А в 965 г. Хазарского каганата не стало, и этнос хазар рассеялся розно. Почему же территория Хазарии предпочтительна как исходная точка отсчета? Именно потому, что низовья Волги были доступны восточным и западным этносам и, тем не менее, отстояли себя от тех и других, потому что здесь завязывались узлы мировой политики международной торговли и потому что специфический ландшафт Дельты[61] хорошо охранял своих обитателей. Хазария удобна, как нулевая точка отсчета, как холм, с которого далеко видно и легко сравнивать окружающие этносы, не впадая в предвзятые мнения. Ведь хазар уже нет, а их потомки уже не помнят своих предков, значит, предвзятость и тенденциозность исключены.

Любой естествоиспытатель, сославшись на Аристотеля, скажет, что изучение – это сравнение разных предметов для установления их контактов: положительных и отрицательных. Если человечество монолитная масса людей, не имеющих заметных различий, то при описании его возможны только банальные суждения, которые ничего не дают для описания феномена.

На это мы ответим легко. Человечество мозаично, и уровни исследования иерархичны по принятым масштабам. Для того чтобы уловить природные закономерности, необходимо начать с крупных таксонов – суперэтнических, при этом возникает множество неясностей, следует уточнять те или иные проблемы до тех пор, пока в этом есть необходимость. А исходная позиция должна быть по возможности нейтральной, то есть нулевой.

Посредине Евразийского континента, от Уссури до Дуная, тянется Великая степь, окаймленная с севера сибирской тайгой, а с юга – горными хребтами. Эта географическая зона делится на две половины, непохожие друг на друга. Восточная половина называется Внутренняя Азия; в ней расположены Монголия, Джунгария и Восточный Туркестан. От Сибири ее отделяют хребты Саянский, Хамар-Дабан и Яблоновый, от Тибета – Куньлунь и Наньшань, от Китая – Великая стена, точно проведенная между сухой степью и субтропиками Северного Китая, а от западной половины – Горный Алтай, Тарбагатай, Саур и Западный Тянь-шань. Это жестко очерченный географический регион, но культурные воздействия легко перешагивают за географические границы