– Согласен с вами. Археология – это всегда сдерживание своих возможностей. Ты рядом с целью, но не можешь войти, пока всё не будет изучено и измерено. Поражаюсь вашему терпению, господин секретарь. Для меня всё намного проще – я просто пришёл и взял то, что мне нужно, и мне потом не следует бегать кругами с рулеткой и писать отчеты для научного журнала. А что ваша археология? Умирающая наука. Как это ни печально, но у неё нет будущего. Когда вы откопаете последний скелет доисторического человека и склеите последний глиняный черепок, то что останется археологам на ближайшие сто-двести лет? Ковыряться в помойках и мусорных полигонах современности? Если раньше культурный слой формировался поколениями, то сейчас он прирастает метрами только за полгода. Да и что интересного останется после нас? Оглянитесь вокруг – весь мир завален сломанным барахлом и использованной упаковкой. Если при виде любого предмета из Древнего Царства ты испытываешь неподдельное восхищение, удивление, восторг, то поделки современного хайтека не вызывают никаких эмоций и движений души. Кто будет восторгаться выброшенным на помойку кухонным комбайном или жестянкой из-под «колы»? Боюсь, что нашим потомкам наш мир будет неинтересен, и мест в музее для нас точно не найдется. Да и к чему музеи? История нашего мира уже оцифрована, проиндексирована и выложена в Интернете. Археологи будущего будут изучать наши «черепа» не на раскопках, а сидя за монитором.

– Ну это вы уж слишком… Могут исчезнуть отдельные профессии, но наука останется. И уж – поверьте мне – на мой век работы хватит. Дай бог, если здесь, в Египте, откопали хотя бы треть от того, что до сих пор погребено в песках. Да возьмите хотя бы этот ваш затонувший корабль – вам посчастливилось найти только один, а сколько их ещё лежит на дне морей и океанов?

– Отличный аргумент, господин секретарь! Мы деловые люди. Полагаю, что по нашему основному вопросу мы целиком и полностью договорились. Каждый из нас получит то, что ему нужно, и при этом никто никогда не узнает об истинных причинах произошедшего. Да, собственно, ничего ведь такого и не случится, не так ли?

– Не случится, если всё пройдёт гладко. Вам-то легко говорить. В этих делах вы большой мастер. Случись что – и вам ничего не стоит сменить имя и на время исчезнуть. Иметь неприятности с законом для вас не впервой. А для меня любая огласка будет смертельной. Имя, репутация, карьера – всё пойдёт прахом… Археология для меня – не просто работа. Она объединяет для меня всё то, о чём я только мог в этой жизни мечтать – воображение, интеллект, действие и даже в некотором роде приключение. И я действительно боюсь это потерять. Поэтому моя роль в предстоящем деле будет сведена к минимальному участию. Безусловно, я выполню свою часть договора, но не более того.

– Мне больше и не нужно. А всё то, о чем вы сейчас говорили – воображение, интеллект, действие, приключение – и есть сокровенная сущность нашего дела. Нам остаётся лишь пожелать друг другу удачи в его благополучном завершении.

Двое понимающе посмотрели друг на друга и встали из-за стола. Иностранец и египтянин скрепили свое соглашение рукопожатием и попрощались. Что это была за договоренность, и о чём они так долго говорили в этот поздний час – для всего остального мира оставалось полной загадкой. Египтянин снова надвинул шляпу на глаза и вскоре исчез в уличной толпе. Иностранец, однако, не спешил уходить. Он попросил ещё кофе и устроился поудобнее в ожидании другого гостя. Через пару минут рядом с кафе остановилась машина такси, за рулём которой сидел молодой человек. На этот раз можно было точно сказать, что это был никакой не иностранец, а просто местный араб, ничем не отличающийся от остальных своих соотечественников на улице. Он, однако, очень аккуратно и на удивление медленно припарковал свою машину, что выглядело довольно-таки странно для каирского таксиста, большинство из которых не различало тротуар с проезжей частью. Захлопнув дверцу, он сначала внимательно осмотрелся по сторонам, затем медленно направился к столику, за которым его ожидал уже знакомый нам мистер Джон.