Я рассказал, что это Азиза разгадала все ее знаки и послания и это ее мы должны благодарить, потому что иначе я не добрался бы до сада и не утолил свою страсть.

Моя возлюбленная вздохнула и заговорила, словно обращаясь к Азизе:

– Какая жалость, Азиза, что ты умираешь такой молодой. – И она сказала мне: – Ступай к ней скорее, может быть, она еще жива.

Я поспешил домой в великой печали, но там услышал громкие крики, плач и рыдания, и мне сказали, что дочь моего дяди умерла. Мать, рыдая, набросилась на меня:

– Аллах накажет тебя за то, что ты ее сгубил – ведь ты один виноват в смерти Азизы!

Мы устроили похороны и погребли ее, а моя мать не отставала с вопросами:

– Что ты сделал, почему она умерла от горя и страданий?

– Я ничего не сделал, матушка, – отвечал я.

Но мать не переставала меня упрекать:

– Я тебе не верю. Расскажи, что между вами произошло! Ведь перед смертью Азиза открыла глаза и попросила меня передать тебе, что она никогда не будет тебя винить, и молит Аллаха не наказывать тебя, потому что ты всего лишь увел ее из этого мира в мир вечный. А еще она попросила меня передать тебе, чтобы ты сказал той, к которой ходишь каждую ночь: «Верность – добро, а предательство – зло». Она надеялась, что эти слова помогут тебе, и, умирая, сказала, что жалеет тебя, в этой жизни и в последующей.

И мать зарыдала и застонала, и добавила:

– Азиза оставила тебе кое-что, но взяла с меня обещание, что я отдам тебе это, только когда увижу, что ты плачешь и тоскуешь по ней.

Но, хоть я и горевал по дочери моего дяди, но в урочное время снова поспешил в сад, и в сердце моем были лишь страсть и вожделение к моей возлюбленной, а в памяти – лишь ее прекрасное лицо и обольстительное тело. Как только она увидела, что я вошел в сад, то спросила меня о моей двоюродной сестре, и я ответил, что она умерла. Моя возлюбленная отстранилась и сказала:

– Ты погубил ее молодость и убил ее.

Но я уверил мою возлюбленную, что невиновен в смерти двоюродной сестры, и повторил то, что велела сказать Азиза: «Верность – добро, а предательство – зло».

Услышав это, моя возлюбленная заплакала и сказала:

– Да сжалится Всемилостивый Аллах над Азизой, ибо она спасла тебя от меня даже после смерти. Она знала, что я намерена тебе навредить, но теперь – будь уверен – этого не случится.

Ее слова поразили меня.

– Навредить? Но ведь мы любим друг друга!

– Ты так молод, – отвечала она, – и твое сердце невинно, а у нас, женщин, свои хитрости и уловки. Обещай, что не будешь доверять ни одной женщине, ни молодой, ни старой, кроме меня, особенно теперь, когда нет в живых дочери твоего дяди, которая бы защитила тебя.

И она попросила меня отвести ее на могилу Азизы, и приказала резчику вырезать такие слова на ее надгробном камне:

На древней гробнице выросли семь алых цветов.
– Кто здесь похоронен? – спросил я,
Земля отвечала: – Тихо ступай,
Здесь спит та, что любила.

И раздала милостыню бедным и нуждающимся, чтобы они поминали Азизу в своих молитвах.


Прошел год. Моя возлюбленная все так же нетерпеливо ждала меня каждую ночь, а я набрасывался на нее, как коршун на добычу. Мы обнимали друг друга и любили друг друга с великим пылом и редко говорили о несчастной Азизе. Если мы и говорили о ней, моя возлюбленная вздыхала и говорила:

– Ах, если бы я была знакома с ней и узнала о ней побольше! Тогда я была бы осмотрительнее.

Так мы и жили спокойно и счастливо, но в один прекрасный день по дороге в сад меня остановила старуха и попросила прочесть ей письмо от сына, которое наконец-то получила, – впервые с тех пор, как он отправился в путешествие.