– Ты лжешь. Маленькая, нахальная лгунья, – он сделал акцент на последнем слове и поднял голову.

Теперь я могла хорошо рассмотреть его побитое лицо. Его глаза, в которых не было тепла, лишь осколки холодного льда. Он встал, опираясь о стену и прищуриваясь от боли.

– Я прав, да? – спросил он. – Ты пришла сюда из-за меня?

– Не дождешься, – ответила я. – Ради тебя я не сделала бы даже малейшего шага.

– Разве?

– Ты слишком самонадеян, Картер. Держись от меня и моих друзей подальше, понял? – я ткнула пальцем в его грудь. – Такого как ты не должно быть в моем окружении. От тебя у меня одни неприятности. И я терпеть тебя не могу.

– Это мое кредо, – спокойно ответил Ильяс, – мне нравятся, когда меня ненавидят подобные тебе. Знаешь, почему? Потому что они жаждут оказаться в моей постели, но даже случайно там никогда не окажутся, поэтому страдают и мучаются в ожидании, соответственно, меня ненавидят.

Я усмехнулась ему в лицо.

– Знаешь, почему ты получаешь удовольствие? Потому что прекрасно понимаешь, что каждая нормальная и уважающая себя девушка никогда не окажется в твоей постели, поэтому ты сам ненавидишь их, но чтобы не принимать реальность, ты выдумал себе кредо, но правда такова, что им всем плевать на тебя. Ты такой… Жалкий, – прошептала я, проводя рукой по его лицу.

Испепеляющий взгляд парня замер на моем лице.

– Это тебе следует держаться от меня подальше, серая мышка. Потому что может оказаться так, что утром ты проснешься в моей комнате и в моих объятиях, потому что мечтам суждено сбываться, и какая разница чьим.

С этими словами Картер задел меня плечом, выходя со склада и оставляя меня наедине с собой.

Маргарита

Пролистывая ленту дневника и читая чужие записи, я постепенно приходила в себя. Открыв чистый лист, я начала писать:

«Единственное, чего бы я хотела сейчас – забыть все, что произошло со мной за эти два дня. Все так сильно раздражает, что меня буквально тошнит от тех людей, которых я вижу каждый день. Происходят такие странные вещи, что я сама не понимаю, насколько все запутано. Мои чувства перемешались, и теперь я окончательно ничего не понимаю. Если бы хоть что-то было понятно, мне было бы проще. Кажется, я нашла человека, который понимает меня, помимо моей подруги. Боже, что я несу? Бред какой-то».

Нажав на рамочку «Опубликовать», я тяжело вздохнула.

– Ну, что такое? – спросила Рая.

– Ты знаешь, – промычала я.

– Знаю, но не могу понять, чего ты хочешь.

– Я хочу не знать его и просто ходить в универ.

– В чем проблема? – удивленно спросила подруга. – Ходи. Просто забудь о нем, о той ссоре и видео, будто бы ничего не было.

– Я не понимаю, почему меня так это волнует. И, знаешь, когда я пошла туда, я хотела…

Хлопнула входная дверь, мы с Раей вздрогнули.

– Девять часов, кого там еще принесло? – недовольно проворчала подруга.

В комнату залетел разгоряченный Кирилл.

– Киря? – удивленно ахнула подруга. – Ты же не собирался приходить.

– Привет, – сказал он, отдышавшись. – Там полный кошмар, что творится, это трэш.

– В смысле? – спросила я, хмурясь.

– Разборки были не детские. Из-за тебя, по ходу, Круглова.

– Чего?

– Они так распетушились, ты бы видела. Один орет «Ты совсем одурел? А если бы ты ей по лицу попал?», другой возражает «Какого черта ты ее лапал?» Страсть, что. Ну, я так понял, это из-за тебя, дорогуша. А Ильяс так Димана разукрасил, я в шоке, правда, Ильюхе тоже досталось, синяк под глазом, губы разбиты, швы накладывали. Тренер в ярости, как бы до ректора не дошло, а то исключат обоих.

– Проклятье… – Протянула я, закрывая лицо руками.

– Рит, – тихо спросила Рая, – ты целовалась с Димкой?