Со скрипом поднявшись со стула, я ногой распахнул дверь.

– Наташ, распечатай мне, пожалуйста… А… Громова?

У стены стояла девочка. Еще чуть-чуть, и я убил бы ее дверью.

– Что распечатать, Игорь Владимирович?

– А… Да, – я протянул Наташе флешку. – Там файл, «Статья» называется. Распечатай, пожалуйста… Ты ко мне?

Катя кивнула.

– Ну, проходи.

Я дал секретарю еще какие-то указания насчет печати статьи, затем прикрыл дверь и присел на край стола. Катя садиться не стала. Выглядела она замечательно: сарафанчик, туфельки. Не студентка техвуза, а нимфа лесная. Прислушалась к моим советам?

– Привет.

– П-привет.

– Выглядишь просто потрясающе.

Она скривилась, пытаясь изобразить улыбку, и буркнула в ответ что-то благодарное. Увидев в ее руках зачетку, я тут же понял, зачем она пришла, и приготовился к представлению. Дело в том, что еще летом ко мне подходил декан нашей кафедры Медведев и, запинаясь, сказал, что проставил кучке студентов мой зачет. В обход меня. Некрасиво, конечно, но «ты бы знал, каким они меня коньяком опоили, сволочи!». Догадываюсь. Но одна девочка-раздолбайка забыла зачетку, и, если она придет и будет клянчить зачет, чтобы я не особенно над ней издевался. Оказывается, девочка-раздолбайка – Громова. Что ж, «особенно» не буду.

Катя нервно постукивала зачеткой по ладони, и было видно, что ей вся эта ситуация ужасно неудобна. Еще бы!

– П-понимаете, тут такое дело… с вашим зачетом…

Ну-ка, ну-ка! Я ухмыльнулся:

– И какое же дело с моим зачетом?

– Я сейчас ходила к Звягину за печатью для зачетки… ну, печать о том, что сессия закрыта… И оказалось, что…

– Что?

– Ну… Что в «амбарной книге» зачет стоит, у меня в зачетке нет…

– Чудовищно! – Я скрестил руки на груди. – И что же ты будешь делать?

И впервые за нашу сегодняшнюю встречу она посмотрела мне в глаза. И поняла, что я все знаю. И мне просто любопытно, как она будет просить. И осмелится ли.

Лицо ее посветлело, она улыбнулась и перестала трястись.

– В общем-то, зачет – это предлог. Просто хотела вам показать, как замечательно сегодня выгляжу.

Ох, и ни фига себе, какие мы дерзкие! Я был разочарован.

– И это все?

– Да.

– А что же с зачетом?

– А что с ним?

– Ну, его же нет в зачетке.

– Почему же? Есть! – Катя открыла зачетку на первой попавшейся странице и помахала ею в воздухе.

– Откуда же он там взялся, если ты его не сдавала?

Я почти услышал, как она мысленно ругнулась.

– Что ж, – я вздохнул, – повторюсь, ты прекрасно сегодня выглядишь. – И указал рукой на дверь.

Катя опять улыбнулась, на сей раз с легким налетом истерики, и направилась к двери, но когда проходила мимо, я схватил ее за локоть и отобрал зачетку. Она высвободила руку, потерла предплечье.

– Больно? – сухо спросил я, доставая ручку из внутреннего кармана пиджака. – Извини.

– Не надо… – прошептала девочка, глядя, как я пишу название предмета.

– Ты же за этим пришла? Проставить зачет, который мне не сдавала. Который вообще не сдавала.

Я расписался, спросив, какое число ставить. Убрал ручку, протянул зачетку.

– Не люблю, когда мне врут. Свободна.

Она вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, а я досадливо пнул стул. Стало противно. Черт, ведь просто до дома довез, и тут же – проставь зачет на халяву. Ну, приди ты, расскажи все честно, нет! Надо из себя скорчить хрен знает что.

Как остальные это терпят?! Тот же Голубев – кажется, на каждом курсе факультета трахнул как минимум трех студенток при условии, что их обычно и так четыре-пять штук на поток. Неужели он им теперь просто так оценки проставляет? Я старый, наивный мудак.

Пока ходил заваривать себе растворимой кофейной бурды, пришел Дима и предложил разобраться с бумагами о сдаче нашего зачета за прошлый семестр, решив, видимо, окончательно испортить мне настроение.