Иногда возникали и новые лица – он не помнил всех своих подружек, и завязывалась переписка в стиле «ну как ты, милаф». Несколько таких милафов прицепились к нему накрепко и ловили его каждый раз, как он заходил в сеть. Болтали обычно ни о чем, но иногда им было так одиноко, так хотелось тепла и любви, что они бомбили его своими фотками – легко одетыми или совсем без ничего, и предлагали исполнить любое его желание. Михаилу это льстило, он высказывал свои желания сначала осторожно, потом откровенней, пытаясь найти предел. Иногда он возникал: Ну ты много хочешь, милаф, а бывало и так, что он ощущал себя Тиберием с золотыми рыбками в бассейне на Капри – «Калигула» был его любимым фильмом. Несколько раз он с легким ужасом узнавал, что им всего по шестнадцать лет, и золотой венок Цезаря несколько сдавливал ему голову. Разглядывая их страницы, он понимал, что это могла быть с их стороны ритуальная измена парню, который их бросил, или полное отсутствие парней в их жизни и желание найти хоть одно теплое слово – он не скупился на слова и дарил свою любовь щедрою рукой. Такие девчонки часто совершали ритуальное самоубийство – удаляли свою страницу, но всегда возвращались, и все начиналось сначала.

До конца работы был еще час, Михаил посчитал выручку, собрался покурить и увидел в дверях Тимку, своего лучшего друга.

– Привет, Мишка! Покурим?

– Ты как на заказ – пошли.

Они вышли из Пункта и уселись на ограду.

– Ну че – твоя «Корона» шпарит?

– Да как пулемет у Терминатора.

– Да я ходил на твою страницу – где ты столько цыпочек насшибал?

– Насобирались как-то… сами.

– Пишут?

– Та пишут – не могу в сеть зайти – на хвост падают.

– И че хотят?

– Известно че… все хотят любви, Тимка.

– А ты че?

– А мне не жалко.

– И правильно. А «Корона» голову не давит?

– А че те моя голова – ты доктором заделался?

– Та не – новая примочка есть.

– Какая? К голове?

– Не – к ВК.

– Теперь ласты – погружаться?

– Вот ты Дуридом – ласты.

– А че?

– Браслет – чтоб не сидеть с обручем на голове.

– И у тебя есть?

– Да вот он.

– И почем?

– Для народа – сотня, тебе – полтинник.

Михаил крутил в руках браслет – он был пластиковый, с фактурой под кожу и греческим орнаментом. Где-то под ребрами зашевелилось змеиное жало, и кровь прихлынула к голове.

– А по курсу возьмешь? – быстро спросил он.

– Возьму – мне оборот нужен. Накинешь пять процентов?

– Заметано.

Михаил открыл дверь своей квартиры и услышал шкварчание на кухне.

– Привет, Белка!

– А я блины жарю.

– Я щас, – он быстро прошел в комнату, включил комп, подождал, загрузил страницу ВК – пульс под браслетом бешено забился, выключил монитор и пошел на кухню. Он обнял Бэлу за плечи и зарылся носом ей в волосы.

– Хочешь вкусненького? Сейчас закончу. Доставай клубнику.

– Белка, я не хочу клубники.

– Ты не голодный? А где ты ел?

– Я голодный.

– Не хочешь блинов?

– Потом. Давай поиграем в лошадки.

Бэла развернулась и посмотрела на него:

– Какие-то у тебя глаза… дикие. Ты не накурился с Тимкой?

– Да нет… просто соскучился… ну давай.

– А что это у тебя за браслет такой?

– Да это… цыганка… чтоб везло в любви…

– Цыганка, значит… а сколько ей лет?

– Да брось, Белка.

Девушка пощупала пальцами браслет, поднесла запястье Михаила к лицу, потом понюхала его шею и отодвинула его руками.

– Хочешь в лошадки?

– Ну я всегда хочу… пошли скорей…

– Снимай браслет!

– Ну чего ты, Белка… это чтоб ты меня любила… крепко.

– Снимай. А то я тебе сейчас сделаю… крепко.

– Ну Белка, ну перестань…

– Все. Не хочешь – как хочешь.

Михаил увидел в глазах девушки непреклонную решимость, которую он уже знал, вздохнул и снял браслет – пульс не утих. Он запустил руку в гриву темно-рыжих волос и притянул Бэлу к себе.