– А это что? – не выдержал Ван Цин.

– Я не до конца уверен. Полагаю, какой-то узор, – ответил Лун Ань.

– Серьезный парень, – Ван Цин коротко рассмеялся, продолжая разглядывать набросок. – Ты хоть раз видел такие бамбуковые флейты? Как ты так легко рисуешь то, что видел только раз?

– Я видел это не один раз, – Лун Ань добавил еще несколько плавных черт легкими движениями карандаша. – И я умею играть на сяо[4].

Ван Цин присвистнул и уперся руками в стол по обе стороны от себя. Лун Ань на мгновение перестал рисовать, когда его пальцы коснулись листа. Ван Цин тихо извинился и убрал их.

– Если мы все-таки будем это ставить, научишь меня? Хотя бы держать ее правильно. Впрочем… – он на пробу поставил руки перед собой так же, как у юноши на рисунке, – вроде ничего сложного.

Лун Ань посмотрел на него. Ван Цин улыбнулся, оставшись в том же положении.

– Что? – спросил он. – Похоже?

– Хм.

– Это «да» или у тебя приступ кашля? Ладно-ладно, не сердись! Я просто шучу.

В аудитории становилось темно. Солнце все-таки провалилось за горизонт, а на улице начали зажигаться фонари. Ван Цин стал переживать, что Лун Ань, рисуя без света, испортит себе зрение, но так и не решился пройти в другой конец зала, чтобы щелкнуть выключателем. Появилось ощущение, что если он сделает это, то нарушит какое-то таинство. И дело было даже не в самом эксперименте – Лун Ань просто очень красиво рисовал. И сам при этом выглядел чарующе и одухотворенно. Так казалось, даже несмотря на его вечно лишенное эмоций лицо. Похоже, все свои внутренние чувства и порывы он выражал именно таким способом. Не может же человек все держать в себе и никуда не девать вовсе. В этом Ван Цин был точно уверен. Для этого не нужны эксперименты и психологические тесты.

Он с удивлением обнаружил, что с Лун Анем комфортно молчать. Ему не было скучно наблюдать за его работой, хоть и приходилось просто сидеть и смотреть. Тишина не давила, как в комнате для медитации. Даже наоборот – не хотелось ее нарушать, чтобы не помешать ему.

– Как Го Юн? – спросил вдруг Лун Ань, и Ван Цин даже вздрогнул, услышав его голос. Кажется, это был первый вопрос, который он ему задал с самого первого дня их знакомства.

– Он в порядке. Я, кстати, хотел навестить его. Если хочешь, можем поехать сегодня, когда закончишь. «Тысяча эпох» работает допоздна.

Лун Ань прорисовывал складки одежды, добавлял тени в некоторых частях рисунка. Ван Цин прикусил нижнюю губу, размышляя, стоит ли спросить его о том, что он видел в той сцене с уроком, о которой говорила Куан Ли. Они действительно умудрились увидеть одно и то же? Как такое возможно? Ему очень хотелось знать, что Лун Ань думает по этому поводу, но прерывать такой спокойный разговор этой темой… Возможно, стоит побеседовать об этом в другой раз.

– Так что, ты поедешь? – не дождавшись ответа, спросил Ван Цин. – Хватит сидеть в научном центре. Ты нравишься А-Юну.

– Ему нравишься ты.

– Ты тоже! Кто подарил ему все эти игрушки? Минако говорила, что А-Юн с ними не расстается и таскает постоянно с собой!

Рука Лун Аня вдруг дрогнула, и стержень карандаша обломился, обсыпав бумагу графитовой крошкой. Ван Цин замолчал. Лун Ань осторожно убрал с рисунка обломок стержня, отложил карандаш и взял из россыпи рядом новый.

– Чего это ты? – нахмурился Ван Цин. – А! Тебе что, нравится Минако?

Лун Ань замер, потом медленно поднял голову и посмотрел на него таким пронзительным взглядом, что захотелось отодвинуться от него на самый конец ряда.

– Воу, не смотри на меня так. Правда, мы с ней просто время от времени общаемся. Ничего такого. Хах, Лун Ань, ты просто полон сюрпризов!