Роуз заметила Джесса одновременно со мной. Мы поставили на стол принесенные судки с едой, Джесс закончил болтать с Марлен Стэнли и повернулся к нам. Роуз хмыкнула и сказала:

– Смотри-ка.

Лицо у Джесса не такое гладкое, как у Лорена. Оно выдавало его возраст: морщинки расходились от углов глаз и обрамляли улыбку, подчеркивали крупный нос, который вырисовывался довольно резко. Как и у брата, у Джесса голубые глаза, однако в них не светилось добродушие. Такие же каштановые кудри, только коротко и аккуратно подстриженные, в отличие от волос Лорена. На Джессе были дорогие спортивные туфли и голубая рубашка с закатанными рукавами. В общем, выглядел он отлично, но совсем не так, чтобы вмиг развеять все подозрения и расположить к себе соседей. Однако никто, конечно же, этого не показывал: в округе Зебулон дружелюбие считалось обязательной добродетелью.

Джесс обнял меня, затем Роуз и сказал:

– Привет, большие девочки.

Роуз не растерялась:

– Привет, приставала.

– Да ладно. Гормоны тогда играли, был активный…

– Озабоченный, – уточнила Роуз.

– Но Кэролайн-то я не трогал, хоть она и бегала за мной. Кстати, где она?

– В Де-Мойне, работает адвокатом. Осенью выходит замуж. За адвоката. Фрэнка Рас… – Я осеклась.

– Уже? – удивился Джесс.

Роуз откинула волосы и едко заметила:

– Ей двадцать восемь. По папиной теории, она уже почти не пригодна для разведения. Спроси его. Пусть расскажет тебе про свиноматок и телок, про потерю надоев и снижение плодовитости.

Джесс улыбнулся.

– Как это похоже на вашего отца. Помню, идей у него всегда водилось много. Они с моим родителем за спорами могли на двоих съесть целый пирог, кусок за куском, и выпить два, а то и три кофейника.

– Они и сейчас так делают, – бросила Роуз. – Пока ты тринадцать лет где-то мотался, у нас здесь ничего не изменилось.

Повисла пауза. Я сказала:

– Ты же помнишь, Джесс, Роуз всегда говорит что думает. Это тоже не изменилось.

Джесс улыбнулся мне. Сестра, ни капли не смутившись, подхватила:

– Я тоже кое-что помню. Поэтому специально приготовила тушеную говядину по рецепту твоей мамы, Джесс. Твою любимую.

Роуз подняла крышку на своем судке. Джесс озадаченно посмотрел на нее и пробормотал:

– Я уже семь лет не ем мясо.

– Значит, ты сдохнешь здесь от голода, – парировала Роуз. – Пришла Айлен Даль. Она посылала мне цветы в больницу, Джинни, пойду поблагодарю ее.

Роуз отошла. Джесс даже не посмотрел ей вслед; он приподнял крышку на судке, который принесла я. Там были нутовые блинчики с сыром.

– Где ты жил?

– Последнее время в Сиэтле, а до того, пока не объявили амнистию, – в Ванкувере.

– Мы и не знали, что ты уехал в Канаду.

– Я удрал из армии прямо в учебном лагере, в первое же увольнение.

– Твой отец в курсе?

– Возможно. По нему не поймешь.

– Тебе в Зебулоне, наверное, будет скучно. Ты столько видел: города, горы…

– Здесь хорошо, и вообще…

Его взгляд скользнул по моему плечу. Джесс посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся.

– Мы еще поговорим об этом. Слышал, что вы теперь наши ближайшие соседи.

– С востока, пожалуй, да.

Подъехала машина отца. Как я и предполагала, он привез Пита и Тая. Однако, когда вслед за мужчинами вышла еще и Кэролайн, я удивилась и помахала ей рукой. Джесс оглянулся.

– А вот и она. Рядом с ней мой муж Тай. Ты, наверное, его помнишь. И Пит, муж Роуз. Знакомы?

– Детей нет? – поинтересовался Джесс.

– Детей нет, – произнесла я, стараясь не терять обычный жизнерадостный тон, и поскорее добавила: – У Роуз две дочки, Пэмми и Линда. Они мне как родные. Учатся в школе-интернате в Вест-Бранч.

– Ого, неплохо для детей из обычной фермерской семьи.