– А теперь я никого не боюсь! – и они снова, держась за руки, пошли дальше.

Люся чувствовала еле заметное пожатие Жориной руки, и ей было весело и хорошо, что у неё появился, как ей казалось, преданный друг и защитник от всех бед, и особенно, от приставаний этой «борзой тройки». Когда уже подходили к калитке, где жили Люся и Сёмка, Жора остановился и, не выпуская Люсиной руки и заглядывая ей в глаза, сказал тихим, но уверенным голосом:

– С сегодняшнего дня можешь этих… – он хотел что-то покрепче сказать, но, помолчал, улыбнулся и продолжил: – не бояться! Об этом я постараюсь!

Простившись, Жора ушёл, а Люся и Сёмка смотрели вслед высокому, стройному и широкоплечему парню до того момента, пока он не скрылся за углом дома.

– А ведь он и вправду хороший парень! – сказала Люся, открывая калитку.

С этого дня завязалась дружба Жоры и Люси, которая постепенно перерастала во что-то большее, чем дружба. Жора становился для неё близким, очень близким человеком, а он стал замечать, что часто думает о ней, как о самом дорогом человеке, о том, что она ему нужна, необходима и, что жить отшельником, как жил до сих пор, он уже не может. А Люся, как говорится, прожужжала маме все уши о своём друге Жоре, который и Сёмин близкий, преданный друг, о том, какой он хороший и добрый, и что он очень красивый и видный парень. Мама–Сима слушала её, улыбаясь и уже смеясь, сказала:

– Люсенька! Да ты ведь влюбилась! – она притянула свою любимую дочь к себе, поцеловала её и о чём-то задумалась. И вдруг предложила:

– А ты, Люсенька, пригласи его к нам, ведь я тоже хочу с ним познакомиться и посмотреть на твоего избранника.

Люся подняла голову, глаза у неё засияли, и она произнесла одно единственное слово:

– Правда?!

– Правда, правда, доченька моя! Ведь я должна быть твоим советчиком и другом, ведь я твоя мама, а это много значит! Только ты меня предупреди, чтобы я могла что-нибудь приготовить, ведь твой друг придёт! – Она засмеялась и трижды поцеловала свою любимую дочь.

Жора пришёл вместе с Сёмкой, когда мама–Сима накрывала на стол. На диване сидели мужчина и женщина лет сорока – сорока пяти. Люси не было, она в это время примеряла, что надеть из своего скромного гардероба. Григория Яковлевича – отца семейства, ещё не было с работы, что ж, такова уж судьба военного начальства. Сёмка подвёл Жору к дивану, где сидели гости и представил:

– Это близкие друзья нашей семьи: Василий Иванович и Галина Владимировна, а это мой друг Жора.

Только успел Сёмка познакомить Жору с гостями, как тут же, в дверях своей комнаты, показалась Люся и, услышав последние слова Сёмки, уточнила, что Жора не только его друг, но и её тоже. Она подвела Жору к маме и сказала:

– Познакомься, это моя мама.

Жора протянул ей свою руку и, сжав её ладонь, сказал, что очень рад познакомиться с мамой своих друзей. Сказал и улыбнулся, и тут все увидели, что этот высокий и статный юноша, имеет такую обаятельную улыбку, а мама–Сима, освободив свою ладонь из Жориной руки и растирая её, сказала, что тоже рада знакомству.

В это время, пришли ещё одни друзья семьи и самые близкие соседи по дому, дядя Ишия и тётя Фрида. Но самое радостное в этом семейном вечере было то, что Григорий Яковлевич пришёл раньше, чем всегда, познакомился с Жорой и все стали рассаживаться за стол. Люся с Жорой сели рядышком, рядом с ними сел и Сёмка, напротив – Василий Иванович с женой, слева, в торце стола, Григорий Яковлевич и мама–Сима, а у другого торца – дядя Ишия и тётя Фрида.

Григорий Яковлевич был в военной форме, которую он не успел снять и переодеться, и Жора только сейчас обратил внимание на то, что у него в петлицах было по две шпалы.