Вера оправдывает сына:

– Да, он не занимается в секциях, но сам подтягивается дома.

На вопросы: сколько раз он подтягивается, за какое время, ведет ли дневник тренировок – мать ответить не может. Она и не задумывалась над этим. Но и сын не знает ответов.

Мать видит, что сын на домашнем турнике повисел, и считает, что этого вполне достаточно. Отец мальчика занимается боксом, приглашал его на тренировки, но мать категорически против – сыну там могут причинить боль, считает она.

Она и думать не хочет о том, что физические нагрузки необходимы человеку, что они должны быть и достаточные, и в то же время предполагающие зону роста, чтобы ребенок сегодня стремился превзойти себя вчерашнего. Вера даже слушать не желает о том, что тренер сыну необходим.

…Мне рассказывали про лыжника, олимпийского чемпиона, которого поначалу тренировал отец. Простой тракторист. Самым примитивным способом на своем тракторе прокладывал трассу, на которой его сын и тренировался в течение 5 лет.

Значит, и родитель может быть тренером, если ясно понимает свою задачу и ведет свое дитя к внятной цели. Но это не Верин случай: «добренькая» мама продолжает путь развращения сына.

Или еще пример.

Сын-подросток не сделал уроки. Куда ушло время – не знает. Мать пришла с работы, и сын объявил, что не пойдет на тренировку, а будет уроки делать.

Мать знает, что сын стремится улизнуть от встречи с тренером под любым предлогом. Но уроки-то надо сделать, считает мама, и разрешает ему в очередной раз пропустить тренировку. Она считает уважительной причиной то, что уроки не сделаны.

Я вижу такую причину, как отягчающее вину обстоятельство. Сын знал, что вечером ему предстоит идти на тренировку, но не организовал свое время так, чтобы подготовиться.

Позже выяснится, что сын полдня смотрел телевизор. Он уже много раз получал такие поблажки и был уверен, что мама позволит ему вновь нарушить правила.

Как провел вечер этот девятиклассник, когда он не пошел на тренировку? Он продолжал смотреть телевизор, лениво отбиваясь от робкого натиска матери. Мать хочет проявлять доброту. Но доброта ли это?

Об этом более подробно мы поговорим в главе о ложном авторитете любви, это когда мать хочет быть добрым ангелом для ребенка, забывая об ответственности за его судьбу.

Она концентрируется лишь на том, что ребенок должен приносить ей удовольствие. И это уже не есть бескорыстие, а значит и не есть доброта.

Марк Аврелий, рассуждая о природе добра, дал яркую метафору:

Так и вижу мать, которая плотно прижимает кирпичики добрых дел друг к другу, сооружая прекрасное здание семьи, а рядом ее дети подают кирпичи. Посматривают по сторонам, словно ищут ответ: «Какое доброе дело мы можем сделать?».

2.3.6. Ответственная

Лидия, 36-летняя мать сына-подростка, возбужденно делится эмоциями:

– Меня трясет, будто я под электрическим током. Я еще глаза утром не открыла, а уже чувствую: трясет. Засыпаю вечером, так и не уняв раздражение. Оно рвется наружу. Я еле его сдерживаю… Меня раздражает всЁ и всЕ: муж, дети, родители, коллеги, погода…

Я думаю: зачем родила сына? Такой агрессивный, непослушный ребенок! Лучше бы замуж не выходила никогда! Муж никчемный безынициативный человек, ни одного решения сам принять не может! Я бы развелась, но с ребенком-то не разведешься! Я бы уволилась хоть сегодня, если бы знала, что где-то мне будет лучше. Ни помощи, ни поддержки не могу допроситься.

Даже сын все мне назло делает! Мне опереться не на кого! Мне так не везет в жизни!…