Я игнорирую напоминание о встрече, игнорирую то, как обеспокоенно Мэтт смотрит на экраны, откидываюсь на спинку стула и кладу ноги на стол.

– Чего ты злишься?

– Действительно. – Мэтт поворачивается, смотрит сквозь стекла очков, потом снимает их совсем. Наставляет на меня. – С чего вообще кому-либо злиться на такого замечательного Адама Холла?

Я снимаю ноги со столешницы.

– Хочешь обложить меня, займи очередь.

Мэтт садится напротив, запускает пальцы в лысеющую шевелюру.

– Что ты творишь, Адам? Сам-то понимаешь? Так влюбился, что ли?

Встаю, выглядываю из окна, пытаясь переключиться на звуки шумного города под нами. Визг покрышек, сирены, гудки речных буксиров… Мой кабинет выходит на Тауэрский мост; я каждый день любуюсь панорамой с высоты шестого этажа. Я везунчик. По крайней мере, был везунчиком. Сейчас я просто везучий ублюдок. Везучий мерзавец. Везучий ублюдочный мерзавец.

Глаза Мэтта скоро просверлят в моей спине дырку.

– Адам?

– Уже три вопроса. С какого мне начать?

– С любого.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Я не знаю, что творю. Не влюбился, но к этой женщине меня тянет.

Мэтт хмыкает.

– Это называется похоть, – сухо констатирует он.

Я отрицательно качаю головой. Мэтт не отступает:

– А если не похоть и не любовь, что еще? Адам, что у тебя общего с этой?…

– Эту зовут Эмма.

– Эмма так Эмма. – Мэтт пожимает плечами и тянется за другими очками. – Так что у тебя общего с этой… Эммой?

– Она… – Я слишком долго подбираю слова.

– Шикарная? – подсказывает он.

Она на десять лет моложе меня. Мы из разных социальных кругов и ведем разную жизнь. Она даже не слышала про группу «Иглз», а я не пропустил ни одного их концерта в Великобритании. Она не может подпевать вместе со мной Брюсу Спрингстину. Она живет в вылизанном, белом, стерильном доме, а мой дом – я имею в виду дом Бет – завален барахлом.

– Шикарная, – соглашаюсь я. – И, если откровенно, у нас совершенно сказочный секс.

Он выходит из кабинета, и я смотрю вслед его обтянутой пиджаком спине.

– Похоть. – Он оборачивается через плечо и ухмыляется. – Если уж на то пошло… У тебя сегодня обед с предметом моих вожделений.

Я, прищурившись, смотрю на закрывающуюся дверь.

Черт побери. Карен. У меня назначена встреча с женщиной, на которую Мэтт западает уже многие годы. Карен, наш внештатный специалист по информационным технологиям и лучшая, закадычная подруга Бет.

По мере того как Карен приближается, к ней прилипают взгляды всех присутствующих мужчин. Она сногсшибательная: высокая, длинноногая, гибкая, стройная. Рыжеволосая. Прямые короткие, уложенные острыми прядками волосы, большие карие глаза под длинными ресницами; изящный носик и полные губы. Пиджак по фигуре и свободные брюки-клеш. Карен игнорирует мой воздушный поцелуй и неохотно входит в забронированную кабинку. Я протягиваю ей конверт:

– Прости. Я мог просто перевести тебе на счет, но хотел извиниться лично. Так что вот.

Она кивает, не глядя на меня, и начинает выбираться из-за столика.

– Что? И все? – Голос подрагивает, словно мне снова четырнадцать.

Она окидывает меня взглядом.

– Адам, я согласилась на встречу, когда вы, мальчики, задолжали мне шесть грандов. Думала, придется тебя умасливать, чтобы получить свои деньги. Думала, мне на уши начнут вешать лапшу о плохих временах, последствиях кризиса и прочих печалях. Что ваши клиенты вам еще не заплатили, поэтому вы тоже не можете расплатиться с контракторами… И что я вижу? – Она выразительно машет рукой и закидывает на плечо дизайнерскую сумку. – Раз, два – и денежки у меня в кармане!

– Пообедай со мной.

– Да я лучше с голоду умру!