– Ну, привет, – донёсся до меня весёлый голос Машки. Я обернулась – она стояла возле стойки ресепшен, закинув на неё острый локоть. В глазах – любопытство и озорство. – Исаева, да ты у нас роковуха!

Я всё–таки остановилась, устало вздохнув.

– Какая ещё роковуха, Маш? О чем ты вообще?

Подруга шагнула ко мне и торопливо зашептала.

– Ты вообще ничего не замечаешь, глупая! Не видела, что ли, как на тебя Василевский смотрел? Он определено тебя…

– Хватит, – буркнула я. – Никак он на меня не смотрел. И с чего бы? Даже не выдумывай, не хочу слышать этот бред.

– Точно тебе говорю, – отстранившись, заявила Машка. – У меня в любовных делах глаз намётан.

– Закрой свой глаз и не открывай, – махнула рукой я. – Не даёт тебе Василевский покоя. Может, лучше сама охомутаешь его?

– С радостью! Только на меня он так не смотрит, – обиженно выпятила губу Машка. – Это ты его чем–то привлекла и даже не пользуешься этим! – Она мечтательно подняла глаза вверх и вздохнула: – Была бы я на твоём месте…

– Исаева, Быстрова! – донёсся грозный голос Олеси Евгеньевны. Мы с Машкой синхронно обернулись и увидели, как администратор торопливо шагает к нам. – Почему ещё не на работе? Сколько можно языками чесать?

Машка сделала руками жест, будто сдаётся и, подмигнув мне, убежала. Я последовала ее примеру, только в отличие от подруги сегодня я работала в другом корпусе отеля, в ресторане, поэтому направилась к дверям.

На улице было хорошо, немного ветрено. Я хотела уже пойти в ресторан, но, заметив Аню на руках у Андрея, остолбенела. Сама по себе эта картина вызывала странные чувства. От умиления до тревоги. На миг я засмотрелась на них.

Аня что–то восторженно рассказывала Василевскому, обняв его за шею одной рукой и показывая пальцем в сторону моря. А он, чуть нахмурив брови, слушал ее. На нем чёрные, солнцезащитные очки. Ветер слегка шевелил его русые волосы и ворот светло–серой рубашки.

Сейчас, когда Аня и Андрей вместе, я видела ещё больше их сходство. И, вместе с этим, ещё больше переживала, что Василевский все узнает. Что заберёт у меня Аню, мой единственный смысл жизни. Я не допущу этого. Андрей отказался от неё. Отказался. Так какого черта сейчас он так хорошо относится к ней?

Сделав тяжёлый вздох, я решительно направилась к ним. Мне совсем это не нравилось. Я хотела положить конец этой их дружбе, но, в глубине души, мне было тяжело это сделать. Дочь неосознанно тянется к родному отцу. А он – к ней.

– Аня! – подходя к этой парочке, позвала я дочь. – Почему ты ещё не в детском клубе?

Аня обернулась и, увидев меня, весело улыбнулась.

– Мам! Я встретила Пепельницу! – радостно сообщила она. – Мы тут болтаем!

Я натянуто улыбнулась дочери.

– Погуляй, ладно? Нам с… – я кинула хмурый взгляд на Андрея, – Пепельницей надо поговорить.

Он хмыкнул и поставил Аню на землю.

– Ты тоже с ним хочешь дружить, да? – спросила дочь. И тут же нахмурилась, погрозив мне пальцем: – но он только мой друг, ясно? Это я его подружка, а не ты! Так что долго не разговаривайте!

– Как скажешь, дорогая, – я снова улыбнулась. – Посиди на лавочке, ладно? Я быстро поговорю с твоим другом и провожу тебя в детский клуб.

Аня кивнула, затем покосилась на Андрея и, весело помахав ему рукой, побежала к лавочке. Я проводила ее взглядом и, скрестив руки на груди, посмотрела на Андрея. Он вскинул брови, ожидая моих слов.

– Очки сними, – потребовала я.

Василевский усмехнулся, но очки всё–таки поднял на макушку.

– Так нравятся мои глаза?

Взгляд наглый и нахальный. Именно в этот взгляд я когда–то влюбилась.